Вот только ни ответного удара, ни на худой конец защитных или тем более попадания по кому-то живому я не добился. Рухнуло несчастное дерево, чей ствол лопнул от внезапной атаки, взметнулась снежная взвесь, да пара возмущенных белок с разгневанным писком рванула куда подальше от источника опасности — вот и все последствия.
— Спокойно! — вскинул я руку, сворачивая рвущиеся наружу чары. — Просто показалось!
Через пару минут, уже в лагере, тоже самое пришлось повторить напряженным офицерам, увидевшим вспышку моей молнии.
— Уверен? — уточнил Кучин. — Точно показалось?
— Ни малейших следов пребывания там монстра я не обнаружил, — пожал плечами я. — Если только это было не что-то на уровне Мастера, а то и Младшего Магистра. Но тогда тварь бы не проняло моей атакой, и она бы сама пошла в атаку. Чего ей бояться одного-единственного Адепта?
— Всё верно, — кивнул Приходько. — Но за реакцию хвалю — лучше перебдеть, чем недобдеть.
На ужин была простая солдатская каша с консервированным мясом да хлеб. Сухари распаковывать не стали — всё же для одного дневного перехода с собой было взято достаточно свежих продуктов. Палаточный лагерь представлял из себя два с половиной десятка четырёхместных палаток расположенных в сторону леса. Телеги разместили тут же, но ближе к дороге. Ну и палатки обозников, конечно.
Сторожевые чары уже были установлены, пока я ходил по дрова, но Приходько всё равно попросил добавить моей магии.
— Накинь что-нибудь от себя, лишним не будет, — обратился он ко мне. — Что-то я печенью чую, что лишним не будет.
— Может, ты ею просто подступающий цирроз ощущаешь? — поинтересовался я.
— Ну, хорошо если так, — пожал он плечами. — Предпочту ошибиться и лечить печень, чем попасть в переплёт этой ночью.
Первое дежурство, на мою удачу, выпало мне и моим бойцам. Семеро рядовых и Адепт, в наши обязанности входило контролировать территорию, поддерживать огонь в кострах, разожженных по периметру — многие стандартные контуры магической сигнализации были завязаны на получении энергии из подобных источников — специализированные чары, которым обучали военных в Сибири. Позволяло сэкономить кучу сил, жаль только подобные фокусы на действительно серьёзных чарах не срабатывали…
Моё дежурство прошло прошло спокойно. Буран усиливался, порывы промозглого ветра, швыряющие в лицо пригорошнями мокрый снег изрядно раздражали, снижая видимость почти до нуля — проще говоря, оставляя сколь-либо зрячим дальше десяти метров лишь меня. Но отмучавшись свой час, я со спокойной душой передал дежурство десятку позёвывающего Селезнева, отправился спать.
И, удобно вытянувшись в палатке, протянул руки к небольшой магической печке — простейшей грубой поделке с грубо наложенными рунами, что была в комплекте с палаткой — принялся ждать. Терпеливо, молча и не подавая виду.
И дождался. Ну-ка ну-ка, что за крыса у нас тут завелась?
Глава 18
Петр Семёнов, рядовой Имперской Стражи, проснулся ночью от сильнейшего, простите за подробности, зова природы. Заворочавшись, молодой четырнадцатилетний парень, сумевший попасть в Стражу благодаря небольшому подлогу, быстренько прикинул, есть ли возможность отложить малую нужду до утра или всё же придётся скидывать пусть и весьма грубое, но довольно тёплое одеяло, вставать и идти в холодную, снежную ночь.
Вздохнув, парень понял, что всё же придётся вставать. Мочевой пузырь настойчиво намекал, что проблема до утра не потерпит, так что осторожно встав, парень принялся одеваться. Тёплая шинель, сапоги и шапка-ушанка с двуглавым орлом на лбу — вот и весь наряд. Китель и штаны парень на ночь не снимал — всё же их печка-артефакт не могла в такую метель создать достаточно тепла, что бы спать в одной нательной рубахе.
Поколебавшись, парень взял с собой и верную винтовку. Его, пожалуй, единственный настоящий талант, за который его привечали и дома, и здесь — это невероятная для обычного деревенского паренька из семьи потомственных землепашцев меткость, что приличествовала бы скорее потомственному сибирскому охотнику из местных. Уже попав в ряды Стражей, парень осознал — это действительно важное преимущество, а потому на занятиях по стрельбе никогда не сачковал, буквально сросшись со своим оружием.
Выбравшись наружу, он чуть скривился — в лицо мело настоящими пригорошнями снега. Парень впервые был в Сибири, и эти огромные, в несколько раз превосходящие привычные ему снежинки до сих пор были весьма непривычны, но мочевой пузырь не оставлял времени на лишние задержки, а потому он двинулся сквозь ряды палаток вперёд, туда, где оканчивалась черта освещённого пространства.