Я поглядел на стоящего рядом Хмельницкого — одного из моих Мастеров.
— Пройтись по всем телегам этих господ. В ходе боя я заметил, что многие из них обладают либо запрещенными для простолюдинов боевыми товарами и артефактами, либо откровенно выкупленными у интендантов Имперской Стражи винтовками, броней и гранатами. Да и алхимию имеющуюся проверь… Все, на что у них не найдётся разрешений и документов о покупке, конфисковать.
— У тех из них, кто обладает магическим даром, тоже всё изъять? — деловито поинтересовался мой подчиненный.
— Лишь то, на что не найдешь документов и разрешений, — чуть остудил я его пыл. — Всё в рамках законов.
Которые Хмельницкий, наверное, знает не сильно лучше меня самого. То есть — лишь весьма условно… А потому я кивнул стоящему поодаль Подмастерью, подзывая к себе.
— Как звать?
— Матвей Лаптев, — вытянулся тот, едва ли не щелкнув каблуками крепких, окованных сталью сапог. — Вольный торговец. Имею все необходимые разрешения для…
— Не, Лаптев, это мне неинтересно, — покачал я головой. — Сделаем так. Вижу, копишь силы и деньги на прорыв к рангу Ученика? Из бывших военных, верно?
— Так точно, ваше благородие, — ответил он. — Сто третий пехотный полк, чин — прапорщик. Отслужил Отечеству и Его Императорскому Величеству пятнадцать лет. Тянул лямку с шестнадцати до тридцати одного, далее решил попробовать себя на гражданке. Как вы верно заметили — собираюсь брать следующий ранг.
— Тогда вот тебе мое слово и мое предложение, бывший прапор, — хищно улыбнулся я. — Гарантирую, что у меня под рукой ты в течении года доберешься до ранга Адепта. Что получишь знания наравне с теми, кто признал меня и пошёл под мою руку, и ни в чем обижен не будешь. Но — сейчас пойдешь вместе с Хмельницким и поможешь ему с осмотром. Мы, люди военные, мало что понимаем в торговле, нас и нагреть могут… Но ты, думаю, к своим годам премудрости торгашей освоил и сможешь нам помочь, верно?
Фактически я предлагал ему стать моим человеком. Ибо после такого стоящие передо мной люди, что явно имеют куда больший вес в их среде, чем он, не дадут ему житья. С другой стороны, отказывать ему тоже было боязно — а ну как включу в список тех, кого сейчас мои люди лишат части неправедно нажитого?
— Господин Николаев-Шуйский, прошу принять меня в качестве своего вассала, коли не побрезгуете, — внезапно заявил он. — Клянусь служить вам верой и правдой и не подвести вашего доверия. Хоть в рядах вашей гвардии, хоть иными способами, которые вы сочтете приемлемыми!
— Неожиданно, — признал я. — А ты хоть знаешь, кто я, где мои Родовые земли и сколько у меня подчиненных? Не боишься впросак попасть?
— Я, ваша милость, человек жизнью битый, — ухмыльнулся мне рябой здоровяк. — Прежде чем напрашиваться и давать мзду помощникам коменданта Багрянска, что бы напроситься с вами в путь, я навел справки. Да и то, что я сегодня увидел… В отличии от этих, — презрительно покосился он на своих коллег — я военный опыт имею. И не увидеть силу вашей гвардии и вашу собственную было сложно… А уж после вашего обещания сделать меня Адептом все сомнения отпали — лучше уж служить вам, чем дальше скитаться самому по себе. Нас ведь, вольных торговцев, пнуть каждый может, а вот коли за мной сильный Род будет стоять, то другое дело.
Смелый и инициативный мужик. Мне нравится, мне такие сейчас будут весьма нужны — к сожалению, мирная жизнь в моем случае куда тяжелее службы на передовой.
— Ну что ж — после того, как вы с Хмельницким закончите, я оценю твою работу и дам ответ, — кивнул я. — Хмельницкий — ты будешь следить, что бы никто не пытался надавить на нашего друга или пугать чьими-то авторитетами. Ну и что бы он не пробовал свой карман нагреть — во втором случае можешь ему ноги переломать.
Дальше, не обращая ни на кого внимания, я отправился по своим делам. Будет любопытно, насколько сильно выпотрошит проштрафившихся торговцев явно амбициозный Подмастерье Лаптев. Ну а возражать и грозиться ему никто не рискнут — Мастер за спиной вольного торговца слишком внушительный аргумент. Заодно и Лаптев пусть усвоит, что со мной шутить не следует — Хмельницкий и без моих приказов принял бы меры, коли тот начал бы пытаться меня нагреть. Вот только без моего приказа он бы ему не ноги сломал, а на ближайшей березе повесил бы, потому я и уточнил наказание. Суровый он мужчина, этот Хмельницкий… Впрочем, они все десятеро ребята суровые.