— Почему же ты не взял власть себе, отец, когда была возможность? — поинтересовалась Анна Шуйская.
— Потому что она мне неинтересна, — пожал он плечами. — Я ученый, вынужденный быть воином и управленцем лишь по долгу происхождения. Ладно, это всё, конечно, хорошо, но вот-вот раскроется портал к логову лешего, обладающего нужным уровнем силы. Первый в очереди на пересадку сердца у нас Вячеслав — это весьма поможет ему быстро оправиться от ран. Да и вообще — заслужил. В отличии от остальных, он сражался взаправду, рискуя жизнью.
Глава 3
Мой шатёр, в отличии от жилищ многих других аристократов, не отличался особой роскошью. Широкая лежанка, покрытый войлоком пол, несколько крупных, грубо сколоченных моими гвардейцами шкафов и сундуков, в которых хранилась самые ценные и компактные наши трофеи, вроде органов сильнейших встреченных нами здесь тварей — монстров выше пятого ранга, причем из числа редких, а не всяких там мутировавших волков и лис.
Ещё здесь хватало трофейного оружия. Несколько лучших комплектов нолдийской брони, различные жезлы, посохи, мечи и копья, с вложенными в них чарами стали украшением моего временного жилища. Прежде я собирался всё это продать по возвращению в Александровск, ибо следующие за корпусом в обозах скупщики трофеев ломили совсем уж грошовые цены за весьма ходовые трофеи. Оставить я был намерен лишь несколько наиболее любопытных образцов, по которым собирался провести личные исследования магии пришлых. Не сказать, что она очень уж сильно превосходила нашу, скорее тут был некоторый баланс — в чем-то они были лучше нас, в чем-то хуже. В артефакторике нолдийцы сильно опережали людей, но в той же алхимии, как по мне, уступали, насколько я успел ознакомиться с попавшими к нам в руки образцами их зелий. Впрочем, действительно дорогих и сильных рецептов я не находил — так, рядовые массовые штамповки для младших магов, и то не лучшие из них. Лучшие, как правило, рогатые чародеи успевали влить в себя — в конце концов, трофеи на то и боевые, что ради их получения сперва было необходимо прикончить в бою предыдущих хозяев. Чему они, соответственно, сопротивлялись изо всех сил…
Но теперь, получив в руки сильного и важного члена Рода Шуйских, пусть и носящего иную фамилию, я мог пересмотреть эти планы. Уж чего-чего, а золота я за его тушку выжму из бывших родичей преизрядно. На редкие артефакты или лучшие алхимические зелья, доступные лишь верхушки боярского Рода, рассчитывать едва ли приходиться, но вот остальное я точно получу.
Сам пленник, кстати, тоже был здесь же. Распятый на косом кресте чародей был нами предварительно раздет, обыскан и ощупан на предмет припрятанных или скрытых сюрпризов, а затем облачен в простое широкое рубище да грубые холщовые штаны, в которых уж точно не могло содержаться никаких сюрпризов. Трофейные броню, меч и десятка полтора различной сложности артефактов с четырьмя весьма дорогими алхимическими препаратами я спрятал в отдельном шкафу, на который помимо стандартных наложил ещё пяток самых заковыристых заклятий, что только сумел припомнить и сплести. Это богатство я, кстати, тоже отдавать не собирался — такими предметами и мне будет не стыдно пользоваться, когда стану Старшим Магистром и дальше уже Архимагом.
В руки и ноги могучего мага были воткнуты могучие серебряные штыри, на оголовье каждого из которых сверкали недорогие полудрагоценные камни. Сложные и тонкие чары, к сожалению, требовали для своего долговременного использования соответствующих материалов, обычными камешками да железками не обойтись, потому пришлось отправить людей на закупку материалов.
Камни-агаты служили накопителями и преобразователями маны, которые в них вливали я и мои подчиненные, серебряные штыри хранили в себе спешно созданные чары и не позволяли мане расходится с совсем уж неприличными паразитными потерями. Первые двенадцать часов я не ель, не пил и не спал, мастеря эти штуки и молясь, что бы организм Архимага не преодолел чары сна, дешевое антимагическое зелье и снадобье, долженствующее парализовать его мышцы. Очнись могучий чародей хоть на несколько секунд и взбреди ему в голову отомстить пленителям, и посмертные чары Зарецкого отправили на тот свет всех в радиусе километра, а то и двух.