Поврежденная аура просто не была в состоянии пропустить достаточно энергии, каналы работали с большим трудом и частыми перебоями — мой подчиненный и, пожалуй, почти что друг явно проигрывал эту схватку. Бледное лицо было покрыто испариной, губы искривлены от боли, а из носа струилась кровь — но он не сдавался, не желая отступать.
Как жаль, что следуя приличиям мы сняли все доспехи и даже не захватили свой немалый арсенал… Будь я в доспехах, игла бы не сумела нанести мне вреда. И тогда я бы смёл этих уродов, как буря сметает лежащий на дороге сор, вынесенный из крестьянской избы…
Но чего нет, того нет. Воздушный купол моего приближенного в очередной раз пробивают боевой магией, и он не успевает выставить защиту вновь — пуля вонзается в его плечо, оставляя здоровенную дыру. Это не останавливает Старшего Магистра, и враг не успевает порадоваться своему успеху — копьё, сотканное и пепла и мрака, сметает плоский защитный экран энергии Света, на миг вспыхивает на груди защитный амулет на груди врага, но этого тоже оказывается мало. На землю падает полуистлевший костяк, полностью лишившийся плоти.
Однако поражения не миновать. И мы это понимаем — и я, и он. Короткий взгляд, брошенный на меня — и Старший Магистр, отбросив сомнения, бросается прочь из проигранной схватки. Враги пытаются его остановить, летят пули и заклятия, бросаются наперерез фигуры каких-то вражеских магов. Одному из них удается настигнуть его, но…
Нечто тяжелое, как сама плита мироздания, рушится на мою голову, выбивая из меня остатки сознания. Глубокая, беспросветная мгла накатывает на меня со всех сторон, забирая к себе — туда, где нет жгучей боли в затылке и гнева от того, что нас поймали как детей. Со спущенными штанами, ей-богу…
Глава 24
Эпилог
— Господин Мирзоев, я вынужден настаивать на том, что бы отдали в руки имперского правосудия некоего Смолова Петра Васильевича, — угрюмо заявил жандарм. — Он является главным свидетелем в деле о нападении на Главу Рода Николаевых-Шуйских и его же похищении. Не говоря уже о полутора десятках убитых, разрушениях городского имущества… Отдайте его нам или хотя бы допустите меня для проведения беседы, иначе вы вполне можете быть объявлены пособниками похитителей.
— Если ты хочешь войти в мой дом, допросить и потом забрать моего друга, служивый, то сделать ты это сможешь только с ордером, подписанным лично генерал-губернатором или исполняющим его обязанности, — спокойно ответил ему Расул Мирзоев. — У тебя имеется такой ордер?
Полковник жандармерии в ранге Младшего Магистра лишь молча скривился. Упрямый горец отказывался пускать его в своей дом, на попытку угрожать вызвал на дуэль сперва полковника, а затем пригрозился дойти и до его непосредственного руководителя, начальника жандармерии всего города — и бросить вызов и ему, если понадобиться.
Первая попытка стражей закона, получивших строгий приказ разобраться в происходящем и рискнувших выбить ворота особняка, вообще встретили выстрелами из винтовок и боевой магией. Зачарованные пули и заклятия стихии земли били не насмерть — упрямые и злые горцы лишь ранили, не убивая. И не препятствовали тому, что бы жандармы забрали своих.
Вот уже второй час длились попытки разобраться в происходящем. По странному стечению обстоятельств в момент нападения неизвестных на Николаева-Шуйского на обычно оживленной улице близ канцелярии генерал-губернатора не оказалось ни единого свидетеля, даже служащие ничего не заметили. Охрану, стоявшую у входа в здание, нападавшие просто прирезали, само же место схватки покрыли куполом тишины… В общем, действовали весьма профессионально. И судя по тому, сколь мало улик было на руках у полковника, которому пришлось заниматься этим делом лично, в деле были замешаны далеко не последние дворяне губернии. В общем, пахло оно весьма дурно…
А тут ещё и упертый горец, наотрез отказывающийся выдавать единственного свидетеля. Раненного чародея, едва держащегося на ногах, видели входящим в этот дом через двадцать минут после произошедшего. Кем он был — соучастником, пострадавшим в процессе похищения, или слугой похищенного, полковнику ещё только предстояло определить, но делать это стоило быстро. Как ему намекнули — делом конкретно этого дворянина точно заинтересуются. Причем на самом верху, и упускать шанс отличиться чародей не желал. Да и не было у него выбора, судя по намекам начальства, требовавшего бросить на это дело все силы — тут либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Последнего же Денис Евгеньевич, выходец из Рода Володиных, верой и правдой служивший в имперской жандармерии вот уже тридцать пять лет, никак не желал.