Крейсер не стал таранить или даже слишком уж сближаться с парочкой удирающих в одном направлении — очевидно, в отличии от гордых самураев циньцы расставаться с жизнью в бою не слишком-то и торопились. Что похвально с одной стороны — живыми они своим хозяевам пользы принесут больше, чем напрасно погибшими в проигранной схватке… Но с другой — за счет этого они стали удобной мишенью для Змея.
Не долетая метров семисот до пары кораблей, мои бойцы начали штурм. Я сам удивился их наглой тактике — а уж как, наверное, бедолаги на вражеских суденышках оказались поражены, когда буквально с борта громадины летучего крейсера начали спрыгивать вниз фигурки десятков закованных в весьма дорогие зачарованные доспехи бойцов!
Прямо в воздухе образовалось два громадных пузыря — в одном, что поменьше, было около сотни бойцов и сам Смолов — его ауру было сложно спутать — в другом, с двумя сотнями — три Мастера и Младший Магистр в лице моего личного ученика. Штурм начался на обоих кораблях одновременно — за минуту до этого артиллерия просадила защитные барьеры вражеских судов, и восстановить их вновь они явно не успевали… Как и приготовится к отражению штурма — разрозненные выстрелы пушек и боевых заклятий были легко отбиты стенами воздушных пузырей, поддерживаемых витающим в воздухе почти невидимым элементалем моего заместителя и верного слуги.
— Думаю, вас можно поздравить с пополнением вашей личной эскадры двумя не самыми плохими фрегатами… — явно с удивлением протянул стоящий рядом Младший Магистр. — Какая необычная тактика и своеобразное использование столь могущественного элементаля воздуха…
Прежде, чем я ответил, наконец появилась его сестра с какой-то коробочкой. Ну наконец-то! Я уже из последних сил проклятье держу!
Глава 16
Дела далекие, дела Камчатские…
— Ну что, друг мой, всё ещё считаешь, что мы сумеем отогнать япошек? — поинтересовался, набивая трубку, седой полковник инженерного корпуса сухопутных войск.
На не слишком-то и высокой и не выделяющейся особой прочностью крепостной стене стояли двое. Упомянутый полковник, чародей в ранге Младшего Магистра, и его друг — высокий, широкоплечий и не менее пожилой чародей в полковничьих погонах инфантерии. А перед ними расстилалась серо-свинцовые воды бухты Петропавловска-Камчатского, на волнах которой покачивались немногочисленные боевые суда Российской Империи.
Тройка крейсеров, раза в два превосходящие свои воздушные аналоги, темнели многочисленными пятнами копоти и едва залатанными пробоинами, шесть ещё более потрепанных фрегатов да десяток корветов — все, что осталось от второй тихоокеанской флотилии Его Императорского Величества. Вдали, у самого входа в бухту, дымился и исходил эманациями смерти медленно идущий ко дну дредноут — плавучая крепость с размещенными на ней площадками для двадцати пяти корветов, десятка фрегатов, трех эсминцев и тяжелого крейсера. Громадина, совокупный экипаж которой насчитывал свыше двадцати тысяч солдат и матросов, включая полтора десятка Старших Магистров и троих Архимагов, судно, которому не страшен был бы даже одиночный Маг Заклятий, обладающее достаточной мощью, что бы кракены и левиафаны в панике удирали от него подальше, ощущая грозную мощь заключенной в эту махину магии, ныне представлял из себя весьма удручающее зрелище.
Нет, судно не погибло без боя — более того, если бы не оно, то Петропавловск-Камчатский пал бы ещё две недели назад, а до его бухты не сумели бы добраться даже эти ошметки океанского флота Империи, однако факт оставался фактом — нерушимая, почти неуязвимая громада была безвозвратно потеряна.
— Куда он, кстати, тонет? — на удивление спокойно полюбопытствовал вместо ответа на вопрос товарища полковник пехоты, если отбросить модные европейские словечки и говорить по простому. — Там до дна дай бог метров сто двадцать, а эта махина, если даже по самым минимальным прикидкам — от киля до палубы метров триста пятьдесят, а то и все четыреста имеет.
— Ну, в обычное время на плаву его поддерживает магия — руны снижения веса, руны левитации и прочее, — пожал плечами полковник-инженер… Или фортификатор, если уж быть совсем точным. — Но близко к суше эта махина никогда не подплывала — расход топлива становился совсем уж неприличным. Он и здесь-то плавать начинал лишь в боевой обстановке, предпочитая обычно просто сидеть килем на дне… Неужто не видел, как они корабль топили?