За залпом молний антимагии последовала вторая, основная волна — синие молнии, с насыщенным, густым вкраплением желтого и золотого цветов в каждую из них. Первые разгоняли и без того быстрые чары до огромных, нереальных скоростей, вторые — усиливали до предела возможного. И как раз этот удар стал тем, что переломил ход безнадежно проигрываемой схватки…
Десятки вражеских бойцов разом начали изжариваться прямо в своих доспехах, запекаясь словно в духовке. И при этом речь шла не только о рядовых — горели и гибли так же и Адепты, и Мастера, и даже парочка самых нерасторопных Младших Магистрах… Попытавшийся защитить своих подчиненных один из Старших Магистров тут же поплатился за смену вектора внимания — жадные щупальца из Воздуха и Тьмы обвили заоравшего от ужаса чародея, что посмел отвлекаться от их боя.
Вереща от страха, маг окутался слоями густой, разноцветной жидкости, капли которой играючи прожигали дыры в явно зачарованном камне дворца Второго Императора, разрушая щупальца — и на секунду даже показалось, что он сумел спастись.
А в следующий миг его голова, отсеченная струйкой тонкого, невероятно сжатого воздуха, посланного Петром с лезвия сабли, покатилась по камням пола. Нет, вы не подумайте — сильный чародей шестого ранга сразу от такой раны не помрет, у таких под рукой всегда найдется какая-то привязанная к его ауре побрякушка на подобный экстренный случай, ну или собственноручно сплетенные и наложенные на себя чары… Вот только в данном случае это роли не играло.
Обезглавленное тело, что по всем законам божьим и человеческим должно было рухнуть, фонтанируя кровью из обрубка шеи, шагнуло к откатившейся голове и взяло её на руки, явно намереваясь насадить обратно туда, откуда её столь бесцеремонно сняли — словно шапку какую или шлем, ей-богу… Вот только тварь, дорогу которой открыли Смолов и его элементаль, столь удобной возможности упускать не собиралась — а потому оплетенное щупальцами обезглавленное тело с той самой головой в руках, беззвучно распахивающей рот в попытках заорать от ужаса стремительно затянуло в магический портал.
Мои чары выдохлись, истребив половину противников, и я рванул из ножен Меч Простолюдина — сейчас нужно было, не считаясь ни с чем, перебить как можно больше чародеев старших рангов, и тогда конкретно здесь, в этой части дворца, победа будет за нами.
Первый выбранный мной враг, чародей в щегольски сверкающих, чистейших доспехах, как раз замешкался, помогая раненному товарищу в ранге Мастера. Наверное, его возлюбленная, вряд-ли сестра — слишком нежно он прикасался к раненной моими молниями женщине. Клинок Простолюдина просвистел, рассекая тугой воздух, разбрасывая в стороны искры всех четырех цветов подвластных мне молний, и играючи смел со своего пути в последний миг сколдованную защитную пелену. А затем безжалостно разрубил голову чародея на две неравные половинки в районе рта — верхняя губа осталась с большей частью черепа и отлетела в сторону, меньшая осталась при безжизненно рухнувшем туловище…
— Сатору-у-у!!! — взревела женщина-Мастер, в приступе ненависти готовясь ударить меня посмертными чарами — заклятием, в которое чародей вкладывает все жизненные и магические силы, принося себя в жертву в надежде перепрыгнуть пределы отпущенного и забрать врага с собой…
Только вот мне было плевать на любовную драму, что связала русскую чародейку и японского офицера гвардии сиятельного Микадо — они стояли на пути спасения моей Хельги, они напали без объявления войны, трусливо и подло ударив в спину готовящихся к празднику людей… И потому срать я хотел на их мотивацию, их историю, что привела их к этому моменту, и вообще на всё, с ними связанное. Хороший враг — мертвый, мать его, враг. И потому мой подкованный сталью сапог, ускоренный и усиленный магией, ударил её в висок, расплескивая ошметки мозга волшебницы по окружающим нас бойцами-японцам.
Схватка завертелась, закружилась, унося меня своими хмельными волнами в пучину ледяной боевой ярости. Гнева, что сжигая изнутри свою жертву, не превращает её в безмозглое животное, дикого зверя, не рассуждая бросающегося на врага перед собой… Нет, то был иной вид гнева — тот, что заставлял просчитывать каждый взмах меча, каждое своё движение, аккуратно вычислять, куда стоит сделать следующий шаг, против чего подставить магический щит, а от чего лучше просто увернуться, куда метнуть заклятие и какой оно должно быть силы, что бы идеально сделать своё дело — не слишком слабым, что бы его не отразили, и не слишком мощным, что бы не расходовать лишнюю ману в ситуации, когда каждая капля волшебства дороже любого золота мира…