— Ладно. Но тогда… — она завертела головой по сторонам, — сначала я схожу туда.
Глянцевый ноготок однозначно указывал на стоящий метрах в ста от нас пляжный ларёк с большущей вывеской «Всё для вашего отдыха».
— Куплю себе уродские аквасоки, стану похожей на гномиху, будешь меня такую любить? — улыбаясь, проговорила она.
Опять риторические вопросы начались. Я скинул лямку рюкзака и присёл на нагретый солнцем валун.
— Душа моя, мне без разницы. Королеву делает походка.
— О! — Эва вздёрнула нос и расправила плечи. — Смотри же, вот идёт королева!
Помахав мне рукой, она выбралась на заасфальтированную дорожку и направилась к ларьку.
Я остался сидеть у воды на горячем камне. Сначала наблюдал за стайкой диких гусей. Они довольно гоготали, то и дело подныривая, вода струилась по пёстрым, отливающим перламутром перьям, и я им даже позавидовал — солнце сегодня пекло немилосердно. Постепенно мысли свернули на накатанную колею: презентация в понедельник, пара встреч с партнёрами, к которым ещё надо подготовиться, причём сегодня вечером. Жалко, время бездарно уходит, пока тут сижу. А ведь каждая минута на счету. Хотел же взять на озеро ноутбук, но Эва воспротивилась. Сегодня, видите ли, воскресенье, которое мы должны провести вместе, потому что последний раз наш совместный выходной был месяцев шесть назад.
Что ж, амбиции — это такая штука… Они, как промышленный пылесос, высасывают из тебя всё, не оставляют ни крупицы лишнего, праздного. И вот сначала ты работаешь по вечерам, потом по выходным, приходишь в офис даже в праздники, а после — отказываешься от отпуска, потому что проект горит, и вдруг приятель, честно признающий, что больше восьми часов в день не пашет, уже заклеймён тобой как неудачник. Отец тоже был трудоголиком. Сколько себя помню, никогда не видел его праздным. Завести будильник, отсидеть своё от восьми до пяти, с понедельника по пятницу, повторить на следующей неделе? Это было не про него. Я амбициозен, как и мой отец, но что в этом плохого? Кто-то ради адреналина прыгает с моста, а я работаю — многие скажут, что ради материальных ценностей. Нет, не только. Ещё ради кайфа, который накрывает, когда тебе в очередной раз удаётся раскрутить сложный проект, когда всё работает, как механизм швейцарских часов, когда ты сам — часть сложнейшего механизма, и значимая притом часть. А заработанные мною деньги и то, что я могу на них купить — это материальное подтверждение моего статуса, моей состоятельности, чёрт возьми. Это хорошие дивиденды с моих амбиций. Тот, кто сказал, что деньги не делают нас счастливыми — просто олух. Ну и, опять же, у всех у нас бывают моменты, когда жизнь не ладится. Но если жизнь когда-нибудь не заладится у меня, к этому моменту я предпочитаю иметь круглый счёт в банке.
Телефон прогудел, оповещая о полученной эсэмэске. Я глянул на экран. Опять мура какая-то, рекламная акция.
Ничего себе, а ведь уже двадцать минут прошло… Не может выбрать, какого цвета обувку купить, что ли? Видимо, в старой лавке аквасоки были представлены как минимум в пятидесяти оттенках розового. Вспомнил было, как долго она выбирает любую вещь, не говоря о том, как любовно перебирает книги в антикварной лавке, но в этот момент плоский камень с прожилками, который я поднял с песка и уже собирался запулить в воду, обжег мне пальцы. Тряхнув рукой, я отбросил голыш на песок и тот, отразив солнечный свет, блеснул ярко-оранжевым.
Нет, ну двадцать минут на покупку резиновых тапок — это перебор.
Я поднялся с камня и зашагал к магазинчику, который, на мой взгляд, больше напоминал старую будку. Поднялся по разбухшим потемневшим ступеням и замер на пороге, разглядывая лавку. Смотреть там было не на что: купальные костюмы на вешалках, ряды с резиновой обувью, рыболовные снасти на полках. В одном из углов сиротливо приткнулся оранжевый каяк с вёслами. Похоже, его оттуда лет пять не доставали.
Ничего, что могло бы задержать женщину так надолго, я там не увидел.
Впрочем, как и Эву.
2
За прилавком человек лет пятидесяти, с длинными неухоженными волосами, с обвисшими щеками бассет-хаунда настраивал старое радио.
— Странно, — пробормотал он еле слышно, — ничего не понимаю… Как — «здесь»?
И резко повернулся к двери, почувствовав моё присутствие.
Уставился на меня с удивлением. А я — на него. Глаза у него косили безбожно: правый съехал к переносице и намертво там застрял, а левый то и дело закатывался вверх, точно его хозяин пытался разглядеть гудящую над головой навозную муху.
— Вам чего?
Нормальная реакция. Ну, мне оранжевый каяк, полкило заверните, будьте добры.
Я не сразу ответил. Пытался вспомнить, есть ли здесь другие лавки — может, Эва, купив обувь, пошла куда-нибудь за мороженым? Но нет, в голову ничего не приходило.
— Сюда моя жена зашла минут двадцать назад. — Не сводя глаз с Будочника, я наконец шагнул внутрь. — Молодая, русые волосы, одета в яркое платье.
Будочник приподнял брови. Правый глаз плавно двинулся к середине, но теперь уже левый покатился к переносице.
— А-а… Да-да, помню. У вас красивая жена.
Я медленно кивнул. Красивая, да только это не его дело.
— Она ушла?
Он почесал бровь.
— Ну… Купила обувку, спросила дорогу на дальний пляж и ушла через луг.
Я оторопело уставился на него. Мысли вдруг начали рассыпаться как крупа из разорванного пакета. Я в этих местах ещё мальчишкой с отцом рыбачил: тут вокруг один лес, и скалы нависают над прозрачной водой.
— Через какой ещё, к чёрту, луг? Откуда здесь луг взялся?
Будочник ткнул пальцем в окно:
— Да всегда тут был, сколько я здесь работаю. Вон, полюбуйтесь, все пляжники через него ходят. Сказала, что вы будете ждать её там.
Я потёр лоб. Как Эве могло прийти в голову отправиться на дальний пляж без меня, зная, что я жду её здесь?
— Но вас не было. — Будочник выглядел таким же озадаченным, как и я. Зрачки его глаз наконец-то заняли положенные природой места, и он вглядывался в моё лицо с пытливостью археолога, по одной кости пытающегося воссоздать в своём воображении целого динозавра. — Она вышла на веранду, огляделась, сказала, что вас нигде нет, и спросила, как пройти на дальний пляж.
Ну, и как меня можно было не увидеть, когда я, стоя на крыльце, отлично вижу валун, на котором недавно сидел? Ушла чёрт знает на какой пляж, даже не позвонив? Обижаться сегодня ей было определённо не на что. Что за дурацкие приколы?
Я набрал её номер, в ожидании ответа разглядывая рыжеющий от выжженной травы луг и удивляясь, почему никогда не видел его раньше. Единственное объяснение, которое пришло мне в голову: кто-то всё-таки выбил разрешение на вырубку деревьев в охранной зоне. Что ж, бизнес есть бизнес.
Длинные гудки тянулись один за другим. Чувствуя, как нарастает злость, старался дышать медленно и глубоко и ждал: вот сейчас, секунда, и Эва ответит, я должен сдерживаться, пусть мой голос звучит спокойно и дружелюбно.
Но она не ответила.
Не раздумывая больше, я перескочил через перекошенные ступеньки и быстрым шагом пошёл к лугу, а потом и побежал — прямиком через густую траву, не обращая внимания на жёсткие стебли, больно царапавшие ноги. Пересушенный, побуревший от жара ковыль доходил мне до бедра, но когда я выбрался на ветвящуюся через луг тропу, бежать стало легче. В воздухе отчётливо пахло шашлычным дымом — на дальнем пляже народ времени даром не терял. Запах был настолько сильным, что я закашлялся и перешёл на шаг. Низко над горизонтом уже клубились брюхатые дождём тучи, но солнце жарило так яро, что вполне могло подпалить пару-тройку гектаров леса.