– Попробуем что-то продать, – продолжил исследовать содержимое рюкзака Серёга.
– Мобильники сразу ныкаем, – подключился я к просмотру вещей XXI века. – Лазерная рулетка тоже не в тему.
– Могу продать шариковую ручку, – выудил Серёга хоть что-то полезное. – Даже две, нет, три. Блокнот с замерами, карандаш, обычная рулетка, – продолжал перечислять он. – Мелкие деньги и бумажные в кармане джинсов, платок. Всё.
– Негусто, – заметил я.
– Ещё сам рюкзак, – покрутил его Серёга.
– Не подготовился ты к путешествию во времени. Николай в моём лице тоже порадовать не может. Отец на парня осерчал, денег не даёт. Велел в лавке отрабатывать.
– А где купец сейчас? – заинтересовался долгим отсутствием хозяина Серёга.
– Что-то смутное у меня в голове крутится, – задумался я. – Парень на отца злился. За каким-то товаром не поехал.
Сидеть дальше в комнате Коленьки мы не стали, а осторожно прошлись по дому. Дружно пришли к выводу, что купец не шикует. Сундуков стояло много, один даже в коридоре, но в целом мебели, кроме как в зале, считай, и нет.
– Иконы в «красном углу», – снова напомнил я Сергею об обычаях этого времени. – Павлина Конкордиевна, сестра матери, скоро придёт. Она у кого-то из соседей на поминках была, – сообщил я то, что вспомнил по пути. – Или уже вернулась. Павлина Конкордиевна во флигеле живёт, выполняет роль экономки и старшей над прислугой.
– Слуг много? – уточнил Сергей.
– Раньше было пятеро. Сейчас даже конюха нет. Маруська по дому и на кухне, дед Лукашка в конюшне, есть помощник в лавке, Ничипор, но его отец обещал уволить, а Коленьку на его место хотел поставить торговать.
– Имена-то какие архаичные, – пробормотал Серёга. – Ничипор…
– Это местный вариант Никифора, – сообщил я. – И, кстати, вон он бежит, – кивнул я в окно.
Ничипор уже успел добраться до дверей дома и заколотил в них.
Глава 3
(Автор помнит, шо на Кубани того времени балакали на смеси украинского и русского языков, но для удобства дальше будет писать диалоги по-русски.)
– Не пущу! Куда грязищу несёшь?! – встала в дверях Маруська, грудью закрывая проход Ничипору.
Мне пришлось выйти вперёд, чтобы разобраться.
– Микола Иванович, батька ваш меня послал. Застряли мы на Екатерининской. Велено грузчиков нанимать и переносить поклажу. – И Ничипор попытался обойти грудастую деваху.
Пока у меня в голове стыковалась информация из собственной памяти и памяти Николая Ситникова, со двора в дом вошла Павлина Конкордиевна. Она сразу вникла, что случилось, и запричитала:
– Ай, паразит такой! Небось, специально правил так, чтобы пустить нас по миру!
– Не я! – взвыл Ничипор. – Мы только начали выворачивать, а там господа верхом, и тут ещё казаки. Вот и встряли, пока пропускали всех.
– Павлина Конкордиевна, извольте выдать по пять копеек для найма шести грузчиков. – Наконец и я сообразил, почему помощник прибежал домой, а не нанял рабочую силу на вокзале.
Скорее всего, всю имеющуюся наличность купец потратил, когда перегружал товар на станции.
– По пять много, – начала торговаться экономка.
– Батька сам решит, сколько платить, и лишку не даст, – сурово посмотрел я на женщину. – Я тоже пойду. И дружка своего возьму ещё в помощь.
– Одёжку смените, – проявила смекалку Маруська.
Оценив внешний вид Ничипора, я согласился с Маруськой. Телега-то застряла где-то в грязи, её там по колено точно будет.
Пока Ничипор получал деньги, мы с Серёгой переоделись в старые латаные шаровары и рубахи навыпуск. Плюс надели поношенные картузы. Теперь уж точно никто не заподозрит в нас попаданцев из будущего. Рюкзак с мобильниками я унёс в подвал и спрятал между ящиками. Сундук в спальне Коленьки не запирался, а Павлина Конкордиевна – женщина явно без комплексов, может залезть куда не нужно.
В памяти Николая экономка представлялась женщиной старой и уродливой. Я же с высоты своего прежнего возраста оценивал Павлину Конкордиевну немного иначе. Ей лет сорок – сорок пять. И не такая уж и уродина. А старухой её делали тёмная одежда и платки, в которые она постоянно куталась. Вдовой она стала, когда ей было около двадцати. Был один ребёнок, но помер. Вот и осталась Павлина Конкордиевна приживалкой в чужой семье, выполняя обязанности домоправительницы. Коленька тётку не любил и даже побаивался. Мне предстояло самому разобраться, что и как. Пока же стоило поспешить на помощь родителю Николая.
Екатеринодар второй половины XIX века впечатлял. От дома купца Ситникова мы отошли метров на сто, когда Серёга остановился оглянуться.