Флой хладнокровно смотрела ей прямо в глаза.
– Ну и что? Мне не нужны ничьи деньги.
Вес трое дружно разразились смехом, как будто она сказала что-то очень смешное. Флой плотно сжала губы.
– Ты всегда умела меня рассмешить, – сказала первая, давясь от смеха.
– А у твоей мамы, похоже, все в порядке, – произнесла блондинка, вглядываясь куда-то в толпу.
Клод не мог понять, на кого она смотрит.
– Благодаря деньгам твоею дедушки, победа на следующих выборах ей гарантирована.
– Не сомневаюсь, – ответила Флой.
О чем они все говорят? Клод ничего не понимал. Но, глядя в глаза Флой, одно он понял наверняка. Насмешки причиняют ей нестерпимую боль. Язвительные комментарии ее жестоких собеседниц достигают своей цели и ранят ее в самое сердце.
Лучше бы он не видел этого. Ему нужно было уйти, как он и собирался. Почему он этого не сделал?
Одна из дам похлопала Флой по плечу.
– Молодец, что так хорошо держишься. Зато у тебя есть твои сногсшибательные наряды, – сказала блондинка, завистливо оглядывая платье Флой. – Кстати, теперь они тебе не нужны в таком количестве. Ты, наверное, будешь реже выходить. Отнеси несколько в «Секонд-хэнд». Получишь немного денег.
– Спасибо за совет, – ледяным голосом ответила Флой.
– Но ты не волнуйся, мы будем приглашать тебя иногда на обед.
У Клода руки чесались схватить этих трех ведьм и выкинуть их из клуба. Еще несколько минут назад ему казалось, что Флой отлично вписывается в их компанию, но теперь он видел, что между ними пропасть. Она больше не выглядела для него как кукла. Он была живая. И ей было больно.
– Спасибо, что беспокоитесь обо мне. Я действительно тронута.
На этот раз только Клод усмехнулся.
– Но не волнуйтесь. У меня все хорошо.
С этими словами она развернулась и пошла прочь. Прочь от них и от Клода. С гордо поднятой головой она неторопливо проследовала к выходу и исчезла за дверью, растворясь в ночи. Словно привязанный к ней невидимой нитью, Клод направился в ту же сторону.
5
Флой глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. Дождь прошел, наполнив город снежим запахом листвы. Несмотря на холод, лицо Флой горело. Она стояла на пороге клуба, словно во сне, и молила только об одном – чтобы сон длился как можно дольше. Тогда она не так остро будет ощущать, как жжет у нее в груди и как невидимая рука безжалостно сдавливает ей сердце.
Слезы обиды дрожали на ее ресницах. Дело было даже не в том, что ее расстроили жалкие нападки «светских львиц», которых она раньше считала своими подругами. Нет. До них ей не было никакого дела. Сплетни, которые они распространяли о ней в городе, ее тоже мало волновали.
Все сводилось к одной простой вещи – одиночеству. Она была совершенно одна. Как бы странно это ни звучало, учитывая, что там, в клубе, была ее мать. Флой была одна во всем мире, который смотрел на нее холодными, равнодушными глазами. А мать… Конечно, они сказали друг другу «привет» и даже поцеловались, очень осторожно, чтобы не помять платья и не стереть помаду. Они улыбнулись и обменялись парой незначительных фраз.
– Как ты?
– Спасибо, хорошо.
– Ты потрясающе выглядишь.
– Обыкновенный светский разговор.
Холодало, и Флой с наслаждением ощущала, как легкий ночной ветерок остужает ее пылающие щеки. Она медленно пошла в сторону маленького скверика, где можно было посидеть на скамейке. Чем ближе она подходила к скверу, тем тише становились звуки бравурной музыки, доносящейся из клуба, и тем легче становилось у нее на душе. Как будто сама тихая, умиротворенная природа успокаивала свое дитя.
Флой залюбовалась цветущими клумбами, засаженными разнообразными цветами. Сады этого сквера считались самыми красивыми в городе. Жители Ньюри любовно ухаживали за ними, время от времени выпалывая сорняки и подстригая траву. Конечно, те, кто не боялись пачкать руки в земле. Семья Флой к таковым не относилась, предпочитая помогать другим способом – деньгами. Флой сама не раз выписывала чеки на благотворительность, благодаря состоянию своего дедушки.
В темноте не было видно, как густо она покраснела. За свою жизнь она не заработала ни пенни. До двадцати четырех лет жила на деньги дедушки. Да, она действительно заслужила жалость, но не потому что лишилась денег. Она никогда ничего не добивалась сама.
Сев на скамейку, Флой потрогала пульсирующие виски пальцами. Бедная богатая девочка, подумала она, всхлипывая. На секунду ей стало жалко себя.
Что она ждала от своей матери этим вечером, после всего, что было между ними, после стольких лет отчуждения? Теплых объятий? Искренней улыбки? Душевной теплоты? Ей не нужно было приходить сегодня в клуб. Лучше бы она осталась дома.
При мысли о старом, полуразрушенном, холодном доме, в котором ее ждали только неоплаченные счета, ей опять захотелось плакать.
– Флой!
Она сразу узнала этот низкий, чуть жестковатый голос и похолодела. Что за несносная привычка появляться в самый неподходящий момент.
– Уходи.
Она вслушивалась в его шаги. Они приближались.
– Клод…
– Я знаю, ты хочешь, чтобы я ушел. Я и сам этого хочу, только… – Он замялся, не зная, как продолжить.
Вопреки сказанным словам он подошел к ней и сел рядом, положив руку на спинку скамьи. Его рубашка касалась ее обнаженного плеча. Клод внимательно смотрел на Флой, пытаясь разгадать выражение ее лица. Вся горя от смущения, Флой делала вид, что любуется желтоголовыми нарциссами.
– Я не хотел идти сюда, – наконец произнес Клод.
– Зачем же пришел? – Она не смотрела на него. Она не могла. Никто не видел ее взволнованной или расстроенной. Она старалась не замечать, какие у него сильные руки, и не думать о том, как хочется ей прижаться к его теплой груди.
Слезы опять навернулись ей на глаза, и две непослушные капли скатились по щекам. Не в силах больше сдерживать рыдания, она всхлипнула и затряслась всем телом, закрыв рот двумя руками.
– Что с тобой? Что происходит? – спросил Клод, одной рукой обняв ее за плечи, а другой, повернув ее голову к себе.
Флой посмотрела на него и не смогла отвести взгляд. В эти синие, умные глаза она готова была смотреть целую вечность.
Что происходит? Пусть лучше спросит, что не происходит!
– Принцесса?
В этот раз его излюбленное обращение не прозвучало как оскорбление, а в низком, грубоватом голосе послышались нежные нотки. Не желая показаться глупой, Флой боялась проронить и слово. В ответ она только покачала головой.
Он легко смахнул слезинку с ее щеки шершавым пальцем. Флой представила себя со стороны: тушь потекла, глаза опухли, помада смазалась. Какой ужас! Но еще больше ее беспокоило то, как она отреагировала на его прикосновение. Он не отвел руки и продолжал водить пальцем по щеке, как бы лаская ее, в то время как другая его рука поглаживала ее волосы. Флой боролась с желанием уткнуться лицом в его грудь и выплакаться, как в детстве, поведав обо всех своих злоключениях.
Клод молча ждал, пока она успокоится. Он не давил на нее, не мучил расспросами, он просто ждал, пока она возьмет себя в руки. Флой сама не понимала, что с ней происходит. Ей было очень стыдно, но она ничего не могла с собой поделать. Потребность выговориться достигла предела, и, как будто почувствовав это, Клод тихо прошептал:
– Ну?
Флой разрыдалась.
– Все, что они говорят обо мне, правда, – сказала она сквозь слезы. – Я испорченная, избалованная девчонка. – Она ждала, что он скажет ей что-нибудь, но он молчал, только заботливо положил ладонь на ее горячий лоб.
Эти прикосновения были такими нежными! И может быть поэтому, или потому, что было темно, она стала говорить о самом наболевшем.
– Наша семья… Мы не были очень близки. Я не знаю, почему, но мы все такие разные.
– Не все семьи дружные.
– О дружбе я даже не говорю. Я получила прекрасное образование. На деньги дедушки. Он приезжал к нам каждые пять лет, чтобы посмотреть, во что он вкладывает деньги. На этом наше общение заканчивалось. Я всегда думала, что он недоволен мной. С моей сестрой он проводил гораздо больше времени.