- А у Юлии остались какие-то документы отца. Возможно, что-то, что указывает на его косвенную вину в гибели партнера. Это я пока не выяснил. Зато я выяснил, что Юлия, как и мой отец, затеяла новую игру. На кону почти миллион. Ей без отца его не получить. Ему без ее бумаг тоже, - Максим говорит об отце, но глаза его ощупывают меня всю не хуже рук, жадно, собственечески, почти больно.
- А Настя? - спрашиваю я, дурея под этим его взглядом.
Плюгавенький и его деморализованное войско сдаются партизанам.
- Настя? - рассеянно переспрашивает муж, и я понимаю, что он начинает терять нить нашего разговора так же, как и я.
- В чем роль Насти? И есть ли эта роль? - с усилием беру себя в руки в прямом смысле: обхватываю плечи руками. - И при чем здесь я? Ты сказал тогда, что твой отец опасен и для меня.
- Ты слышала про миллион? - спрашивает Максим, резко встав, засунув руки в карманы и отойдя от дивана.
- Слышала, - подтверждаю я и глупо спрашиваю. - Почти миллион - это сколько?
Через пару секунд Максим отвечает мне, и я понимаю, что глупым мой вопрос точно не был:
- Я говорю про миллион долларов.
Тараканы пораженно присвистывают, начиная в уме переводить сумму по сегодняшнему курсу в рубли.
- И что? Чем я мешаю? - удивляюсь я, мысленно пристыдив своих тараканов.
- Мешаешь не ты. Мешаю я, - спокойно говорит Максим, наконец, подойдя ко мне. - Все началось с простой и понятной цели: мама не должна узнать, что Настя - моя сестра, что Юлия вернулась в жизнь отца, что отец начал новую игру. И вовсе не потому, что мама снова слепо верит отцу. Просто ей действительно не надо этого знать: черная дыра той клинической депрессии может начать затягивать снова.
Максим порывисто обнимает меня и с силой прижимает к себе. Я не вырываюсь, а вжимаюсь в его тело с силой, еще большей, чем прикладывает он. И чувствую: Максим облегченно вздыхает. Он продолжает говорить, отстранившись и взяв мое лицо в ладони. Но теперь меня это не отталкивает, а наоборот, возрождает.
- Тебе трудно понять мою мать. Но постарайся. Человек, который никогда всерьез не задумывался о самоубийстве, никогда не поймет того, кто это сделал. Не надо путать периодически возникающее чувство отчаяния и клиническую депрессию.
Кипяток сострадания ошпаривает мою кожу. В эту секунду у меня появляется новый секрет от мужа. Вернее, первый и пока единственный. Так странно... Когда-то я настроилась говорить мужу только правду и ничего, кроме правды... А теперь принимаю решение всю жизнь скрывать от него этот скелет. Но я не могу повесить на него еще одну вину. Не могу и не буду.
Плюгавенький, усмехнувшись, посылает мне воздушный поцелуй.
- А сейчас все смешалось в кучу: моя мнимая измена, твое нежелание видеть меня и разговаривать со мной, Настины выходки, отцовский азарт, Вовкин приезд, - Максим замолкает на самом важном для себя.
Беру его лицо в свои руки, как только что делал он, и произношу отчетливо:
- Слова, которые ты услышал, относились к тебе, а не к Вовке. Я сказала это в ответ на его признание.
- Он признался? - мне кажется, или голос Максима дрогнул?
- Да, - морщусь от фантомной боли. - Признался, что давно любит, что боялся сказать, что сбежал.
- А ты? - Максим тяжело дышит, закрыв глаза и наслаждаясь теплом моих рук на своем лице.
- А я люблю тебя, - шепчу я и вздрагиваю от неожиданности, когда Максим, резко открыв бешено счастливые глаза, хватает меня в охапку и начинает целовать лицо, шею, руки, плечи.
Тараканы начинают разбиваться на пары.
Уважаемые читатели! Если Вы прочли эту главу ДО наступления Нового года, то поздравляю Вас с наступающим! Если ПОСЛЕ, то с наступившим! СПАСИБО за верность книге и ее героям, комментарии и награды! Осталось три главы.
Глава без номера. Бонусная. Новый год. Десять лет назад.
- Это водка? - слабо спросила Маргарита.
Кот подпрыгнул на стуле от обиды.
- Помилуйте, королева, - прохрипел он, -
разве я позволил бы себе налить даме водки?
Это чистый спирт!
Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита"
- Бог мой, Миша! Какая красота! - восклицает баба Лиза, глядя на изумительную фарфоровую статуэтку Снегурочки: белокожая красавица в белоснежной шубке с длиннющей русой косой, на шубке красные ягодки и зеленые еловые веточки, на ручках красные варежки, на ножках красные сапожки.
- Дулёвский фарфор. 1963 год, - гордо говорит довольный реакцией бабушки Михаил Аронович. - С Новым годом, Лизонька!