- О! Точно! - вспоминаю я еще одно свое подозрение, застегнув молнию и справившись, наконец, с вредными джинсами и своей неуклюжестью. - Ты зачем Галину Семеновну обидел увольнением? Или это еще один "дворецкий"?
- Только отреагируй спокойно! - почти испуганно просит муж. - И она... дворецкий, но в темную, в отличие от остальных.
- Как? Ты специально ее уволил? - спрашиваю я, облегченно радуясь, что Галина Семеновна меня не обманула и не участвовала в разыгранном обмане.
- Можно уволить нечаянно? - удивляется Максим. - На тот момент ты еще не знала всей правды о Насте, а мне было важно, чтобы ты понимала, что Настя не живет у меня и, главное, со мной. Что я один и верен тебе. Можно было, конечно, попытаться договориться с Галиной Семеновной... Но это время. И потом, это не Михаил Аронович, которого мы знаем столько лет.
- Ты и с ним... пытался? - поражаюсь я размаху многоходовой комбинации Максима. - Пытался договориться?
- Обижаешь хитрого старика! - отвечает Максим, выбрав темно-синюю футболку, сразу перекрасившую его глаза из бледно-голубого в насыщенно-голубой. - Тот дня не проживет, кто этого старого шахматиста переиграет.
- Разве он хитрый? - недоумеваю я, застегивая рубашку. - Поспорю. Он умный. А умный - это обладающий развитым умом, способный к очень сложным рассуждениям, а главное, к правильным выводам.
- Умный не может быть хитрым? - сомневается Максим. - Вернее, чтобы быть хитрым, надо обязательно быть умным. Иначе не скрыть свои намерения. Глупость с хитростью как-то не вяжется. Сразу приобретает какую-то неприятную окраску и совсем другое название.
- Значит, ты не пытался с ним договориться? - возвращаю я мужа к своему вопросу и перехожу в спальню, чтобы причесать кудри перед туалетным столиком. Как я по нему соскучилась, по моему столику!
- Почему не пытался? - усмехается Максим, встает за моей спиной и начинает разминать мои плечи своими сильными длинными пальцами, уважительно добавляя. - Только это сразу было бесполезно. Не надо было и начинать. Старый лис знает свое дело.
- Какое дело? - спрашиваю я, бессовестно тая под его руками и поражаясь новой аллегории: Михаил Аронович - старый лис, а сам Максим, по словам того же лиса, молодой волк.
- Защищать тебя от всех, кто может тебя обидеть, - спокойно говорит Максим. - Я, на самом деле, ему очень благодарен. Хотя, если бы он был помоложе, он сам так и сказал, не пуская меня к тебе, то вызвал бы меня на дуэль.
- Я тоже ему очень благодарна, - говорю я и спрашиваю самое важное для меня. - Но ты ведь не можешь меня обидеть?
Обняв меня за плечи, Максим встречается с моим взглядом в отражении старинного зеркала:
- К сожалению, любящие люди обижают друг друга сильнее, чем посторонние. Обидеть намеренно - нет, не могу. Но ведь обидел?
- Да, - шепчу я, наблюдая, как противная слеза из левого глаза медленно течет по скуле.
- Прости, - тоже шепчет Максим, большим пальцем нежно ловя соленую капельку. - Я сказал тебе абсолютную правду и не буду ее менять даже ради твоего прощения: моей первоначальной целью было скрыть от тебя всю эту историю до ее логического финала. Это было не только умно, но и безопасно. Дело совсем не в доверии между мужем и женой. Дело в сложности и неоднозначности ситуации. О таком рассказывают не сразу, а по прошествии времени. Но всё вышло из-под контроля.
- Потому что Ванька захотел сока, а я сама выбрала именно этот бар, - огорченно шепчу я нашему зеркальному отражению.
- Это, наверное, судьба, Варя, - философски говорит Максим, тоже неотрывно глядя на наше отражение. - Вовремя полученный урок. Надеюсь, вовремя.
- Урок чего? - спрашиваю я, взяв ладони Максима и прижав к своим горячим щекам.
- Любви. Терпения. Доверия, - слова Максима, произносимые им медленно, четко, с расстановкой, звучат как-то очень серьезно, значимо.
- Сейчас всё в порядке? - замирая от чувства вернувшейся тревоги, спрашиваю я мужа. - Ты успел решить все проблемы с Настей и Константином Витальевичем?
- С Настей - да. Суда еще не было, но, уверен, мы можем рассчитывать на условный срок с материальной компенсацией для ее жениха. Срок по уголовной статье, компенсация по административной. Ну, соответственно, два суда.
- А отец? Наталья Сергеевна? - нервно сглатываю я, вспомнив суровый хищный взгляд свекра и то, что есть еще, как минимум, один игрок в этой схеме - некая Юлия.