И именно в этот момент, вместе с наступившей тишиной, на меня мощным потоком обрушивается осознание: я люблю его, люблю так сильно, что бесконечно верю, - всё, что он делает, он делает для меня, для нас. Значит, по-другому было нельзя. Значит, именно так правильно, даже если это и не кажется таковым. А самое главное, даже если таковым не является. И я либо верю и жду, либо мы должны расстаться навсегда. А я никогда с ним не расстанусь.
Максиму нужно, чтобы кто-то был уверен в том, что он на время вышел из строя. Этот кто-то должен быть обманут. Так надо. Значит, я продолжаю себя вести так, как вела бы, смертельно обидевшись на мужа.
Прости, Ермак! Прости, Мышильда! Где же мое стойкое и благородное убеждение, что использование ситуации в своих целях - часть манипулирования людьми? Я впервые за двадцать девять лет сталкиваюсь с обстоятельствами, которые не могу не то что преодолеть, но и объяснить. И если мои любовь и дружба не выдержат этого испытания, то грош им цена!
Огорченная и тоже, получается, обманутая мною Сашка помогает мне собраться на дачу.
- Я тебя защищать перед Максом не буду! - клянется Сашка, положив руку на мою спортивную сумку.
- И не надо! - уверяю ее я. - Всё будет хорошо. Разберемся.
- Да? - с сомнением спрашивает Сашка, удивляясь моему спокойствию. - Ты меня пугаешь. Ты давай там, не выдумывай себе ничего лишнего! Подумаешь, муж напился!
Я вспоминаю слова Максима об искренних эмоциях, которые трудно сыграть, и начинаю понимать, что он имел в виду.
- Ты с ночевкой или сегодня вернешься? - спрашивает Сашка, провожая меня к машине Ермака и доставая из сумочки ключи от своей.
- Не знаю, - често пожимаю я плечами. - Но оставаться на ночь мне бы не хотелось. Я в город хочу вернуться.
К Максиму. Хочется мне добавить, но я не добавляю.
- Без проблем, - широко и довольно улыбается Ермак. - Моя машина к твоим услугам.
Сашка закатывает глаза и осуждающе смотрит на меня, прежде чем чмокнуть в щеку.
- Созвонимся! - обещаю я подруге.
Не добившись от меня ответа ни на один из вопросов, Ермак угрюмо смотрит вперед и теперь молча ведет машину. Только въехав в дачный поселок, настойчивый мужчина задает еще один вопрос:
- Варя! Я действительно тебе неинтересен? Совсем?
- Только если ты дворецкий, - отвечаю я ничего не понимающему Ермаку.
Мышильда встречает нас у самых ворот, не дожидаясь, когда мы въедем во двор. Подскочив к двери водителя, она на ходу открывает ее и кидается на шею Ермаку.
- Ура! Вы приехали!
Сердце сжимается от любви к младшей сестренке. Проблема под названием "Ермак" становится не только навязчивой, но и болезненной.
- Как дела? - осторожно спрашивает папа, ждущий нас на крыльце.
- Прекрасно! - быстро целуя его в сухую щеку, отвечаю я. - Как Рита?
- Недомогает, - ворчит отец, пожимая руку Ермаку. - Она в своей комнате.
- Рита? - тихонько скребусь в ее дверь. - Можно?
Постояв пару минут и не дождавшись ответа, я открываю дверь. Рита сидит в кресле у большого окна и смотрит на свое детище - огромный цветник, яркий, пышный, радующий глаз. Но глаза у нее нерадостные.
- Как ты себя чувствуешь? - осторожно начинаю я разговор. - Что-то болит? Может, врача?
- Врача? - спокойно переспрашивает Рита, глядя на меня сухими глазами. Странно, глаза сухие, но заплаканные. - Зачем? Я не больна. Я устала.
Я глажу Риту по плечу, не зная, что ответить, и она вдруг хватает мою руку, прижимает к себе и шепчет горячо, надсадно:
- Я так устала бояться. Устала ждать, что всё вскроется. Устала ждать, что Валентина приедет и заберет Машу. Чего боишься, то и случается...
- Нет! - не соглашаюсь я, садясь на корточки возле кресла. - Еще ничего не случилось. Да. Мам... Валентина приехала. Но она не заберет Машу. Как можно забрать взрослую женщину? Маше двадцать два. Ты ее вырастила. Она твоя. Она наша.
- Она нас не простит. Меня не простит, - не отпуская мою руку из своих цепких рук, бормочет Рита. - А как я без нее жить буду?
- Что за глупости! - глажу я Риту по голове второй свободной рукой. - Что за фантастический сценарий? Машка узнала про Валентину и побежала к той жить? Сама-то веришь в это?