- Нет! - честно говорю я, с восторгом рассматривая платье. - Даже в голову не пришло сговариваться!
Платье Варе заказал Максим, который на двое суток уезжал в Москву к моему отцу решать проблемы семейного бизнеса. Позвонил Варе и сообщил, что нашел "ее" платье для "него".
Мы с Сашкой помогаем Варе переодеться.
- Круто! Очень-очень! - стонет от зависти Сашка. - Ты похожа на потерявшуюсь в веках и других мирах принцессу. Как это романтично! "Я купил тебе платье для себя!" Так и сказал?
- Так и сказал! - подтверждает Варька, вытаращив на нас свои счастливые глаза и всем своим обликом напоминая куклу авторской работы, единственную в своем роде. Куклу, в которой сочетается роскошь с невинностью, изысканность с непосредственностью, ум с наивностью, красота с простотой.
Игорь провожает нас в маленький уютный зал с приглушенным освещением, где настраивает инструменты небольшой инструментальный коллектив и в котором стоит только один стол, накрытый на шестерых.
- Я хочу подождать Максима на крыльце! - волнуется Варя и хватает Игоря за руку.
И вот мы стоим на крыльце клуба, закрытого сегодня для всех, кроме нашей компании. Мы то стоим, а Варька мечется на верхней ступеньке.
- Дежавю, - негромко говорит Сашка.
- Есть немного, - соглашаюсь я, вспомнив, как девять лет назад Варька так же металась в ожидании лучшего друга. Но Вовка не пришел.
Автомобиль Максима, медленно заезжающий во двор, приветственно подмигивает нам передними фарами. И Варька вдруг застывает, глядя на мужа, вышедшего из машины и отдающего охраннику ключи.
Максим в черном костюме, белой рубашке и красно-черном галстуке. Как всегда в этой жизни, красив и элегантен. Огромный букет крупных белых и красных роз. Я знаю - их девять раз по девять.
Я не помню, чтобы мне встречались мужчины, красивее, чем отец и сын Быстровы. И красивее, и внушительнее, и харизматичнее. Даже Игорь, скрупулезно следящий за фигурой и внешностью, кажется мне более мягким и более открытым, умеющим подстраиваться под этот меняющийся мир, под свое окружение. Максима вообще сложно представить подстраивающимся хоть под что-то или кого-то, кроме Вари. И иногда нас, своих друзей.
Если пользоваться Варькиными ассоциациями, то Максим - элитный темный горький шоколад, Игорь - тоже шоколад элитный, но и с орешками, и с изюмом, и с кармелью. Любая добавка на ваш вкус. Вспоминаю о Вовке. Его бы Варька назвала шоколадом "Аленка". Вкус детства, который каждый из нас всю жизнь ищет, но так и не находит.
Да, Валерия Князева, с кем поведешься... Я стала оценивать людей глазами своих друзей.
Мир встал на паузу для Вари и Максима. В глазах железной Сашки появляются слезы. Второй раз за эту неделю, хочется мне сказать подруге, но я чувствую, как и у меня в глазах мутнеет.
Максим поднимает голову, бегло оглядывает двор, здание и нас на крыльце. И застывает. Некоторое время Варя и Максим, замерев, видят только друг друга. Потом Варька высоко подхватывает пышную юбку. Так высоко, что я вижу красную резинку черного чулка на ее левой ноге. И она бежит навстречу мужу, потряхивая тщательно уложенными кудрями. Максим вздрагивает, быстро отдает охраннику не только ключи, но и букет роз и распахивает руки, обнимая подбежавшую жену.
И это кажется таким правильным, гармонично-жизненным, нужным не только им, но и нам, их друзьям.
Максим, прижав к своему плечу Варькину голову, встречается со мной глазами и говорит губами "Спасибо!" И я с облегчением понимаю: отец помог, и теперь всё в порядке. И теперь, глядя на Быстровых, я ощущаю, что то, чем мне придётся расплатиться с отцом за услугу, ничто по сравнению с тем, что он сделал для моих друзей.
Максим несет Варьку до ее места за столом на руках, а она хихикает и смущенно краснеет.
- Я хочу сказать вам всем спасибо за нас с Варей! - Максим встает и обводит нас глазами. - Всем. Если бы не вы, многое в моей, нашей жизни сложилось бы не так. Или вообще бы не сложилось! Я хочу, чтобы вы знали: для меня честь - быть вашим другом.
И все мы понимаем: это обещание, обещание долгой дружбы и любой помощи, любой, какая будет в силах Максима.
Мы разговариваем, слушаем музыку, танцуем. Варя время от времени бросает тоскливый взгляд на пустующее шестое место за столом. А между прочим, это она завела такую традицию девять лет назад. Эх, Вовка-Вовка! Рыцарь печального образа!