- Это только в твоей голове, - отпустив меня, говорит Максим с интонацией главы религиозной секты, терпеливо, но настойчиво и даже как-то покровительственно.
Да. Конечно. Он выбрал вариант глупой жены, ревнующей без причины и поэтому виновной в ситуации. Не буду отрицать: всю жизнь я ревную мужа, с детства. Но девять лет брака как-то меня успокоили, вернее, это сделал он, до недавнего времени не дававший мне никакого повода сомневаться в его любви.
- Мне нужно, чтобы ты меня слышала и понимала. Ты в состоянии выслушать сейчас или кормишь своих тараканов?
Моих тараканов... Не спорю. В моей голове живет толпа ревнивых, ленивых, но вполне себе добрых и приличных тараканов. А главное, верных! А у кого их, этих самых тараканов, нет? И у Максима они должны быть, по логике вещей...
Тут же представила себе, как сошлись на поле боя наши тараканьи войска. Его образцовые, сильные и дисциплинированные, в обмундировании с иголочки, стоят фронтом навытяжку, ожидая приказа главнокомандующего. И мои ополченцы: разнокалиберные, в лаптях с привязанными пучками сена и соломы, чешут грязные шеи и прикидывают, как откосить от строевой.
Картина настолько живая и отчетливая, что сначала я хихикаю, а потом начинаю в голос хохотать. Мои тараканы обиженно сопят и, выстроившись свиньей, идут в атаку.
- Как раз собиралась их кормить, - вызывающе говорю я, надевая ушастый капюшон. - У меня теперь большой зоопарк: зебра, тараканы и котенок. Так что, если у тебя все...
Подхожу к коробке, которую поставила в угол, заглядываю: на дне, на мягкой и теплой шали, спит Коко Шанель.
- Котенок? - переспрашивает Максим, проигнорировав тараканов и зебру. Тоже подходит к коробке, осторожно наклоняется, словно я только что сообщила, что завела ядовитую змею. - Маленький какой.
- Маленькая. Это Коко Шанель, и теперь она моя, - доверительно сообщаю я и не даю мужу развивать кошачью тему. - Ключи.
- Послушай! Хватит! - Максим резко разворачивает меня к себе. - Не настолько ты пьяна, чтобы ничего не соображать. И тебе придется меня выслушать. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить... Но ничего не было. Слышишь?! Ничего и ни с кем! Это нелепая случайность.
- Может, это ты... нетрезв? - презрительно спрашиваю я. - Подшофе от любви? На молоденьких потянуло? Сколько ей? Восемнадцать есть?
- Варя! - предостерегающе и как-то горько говорит муж. - Остановись. Тебе не идет быть пошлой.
- Мне? Пошлой? - как говорится, "в зобу дыханье сперло". - А тебе идет быть лгуном и предателем?
И сама поморщилась, как высокопарно прозвучали мои слова. Оказывается, ничего шаблонного в диалогах-разборках героев любовных романов нет: обманул - лгун, изменил - предатель. А как по-другому?
- Варежка, я никогда не врал тебе. Ну, в том смысле, который ты вкладываешь в эти слова. То, что я сказал про офис, это правда. Встреча началась там. Мы приехали в торговый центр из конторы, чтобы встретиться еще с одним человеком.
- Мы?! - из всего того, что он сейчас сказал, меня ударило словом "мы", как пощечиной. - Меня все это не касается. Тебе теперь нет смысла...
- Есть! - перебивает меня Максим. - Смысл есть всегда.
Надо же... Будто цитирует Михаила Ароновича. Ладно, допустим, ничего "такого" у них еще не было. Но нежность, тихая ласка, поцелуй в мокрую от слез щеку были. И еще ее паника, когда она поняла, что я слышу их разговор по телефону. А как он на нее смотрел... Как трогательно жалел... Он меня за полоумную принимает? Мне кажется, что даже поклонники Милиного творчества не так наивны.
- Максим, - я морщусь от боли, которую доставляет мне его имя, произносимое вслух. Я первый раз называю его по имени в этой жизни. Той жизни, которая "после". Многие знают, как страшно, когда жизнь делится на "до" и "после"...
- Мне не за что просить прощения, почти не за что, - неожиданно говорит Максим, беря мои руки и прикладывая их ладонями к своим щекам. Гладко выбритые щеки мужа горячие, а руки у него холодные. Я с удивлением чувствую легкую, едва уловимую дрожь его тела. И когда все во мне начинает привычно тянуться к самому любимому и дорогому в жизни, мои тараканы мстят мне изощренно и жестоко.
- "Почти не за что", - передразнивают они Максима, безошибочно выхватывая из его слов те, за которые цепляется мое сознание, ускользающее от нахлынувшей нежности и безотчетного желания все вернуть сейчас, именно в эту секунду.
И вместе с предыдущим его словом "мы", соединившим их в моем сознании еще крепче, эти слова становятся спусковым крючком, который до этого момента сдерживал лавину боли, отчаяния, злости, разочарования и... ненависти.