Это если вкратце, и перевести на более или менее вменяемый язык. Атташе же, разливался соловьем почти два часа, за которые успел приговорить поллитра настойки. И если поначалу, на постоянно подливаемый ему в рюмку напиток, он морщился, старательно изображая всеми возможными невербальными сигналами, что, дескать "Сатурну больше не наливать", на что я, понятное дело, никак не реагировал, а отказаться вслух дипломат не рисковал, то после четвертой рюмки, он уже самостоятельно орудовал графином. И один раз попытался даже налить брюн в мой бокал. Но я вовремя среагировал, щелкнув пальцем по ополовиненной бутылке с портвейном. В общем, к исходу второго часа, речь Хоффена стала чуть менее внятной, но еще более витиеватой, а расстались мы с господином дипломатом, улыбаясь друг другу, словно старые друзья.
Откланявшись, атташе, чуть покачиваясь, дошагал до ворот, где забрался в ожидающую его коляску и укатил в ночь. А следом за ним покатил еще один экипаж... Родная канцелярия нас бережет, ага.
Но, мне уже было все равно. Благодаря последним действиям великого князя, колесо судьбы, скрипя, совершило полный оборот, и визит атташе был прекрасным показателем того, что обратного пути у меня нет.
Плюнув на все, я отошел от окна и, велев Грегуару убраться в гостиной, отправился в свой кабинет, поработать с бумагами, среди которых должно было найтись не меньше двух-трех писем от Бисмарка.
А утром, едва часы отбили десять, дворецкий поднялся в кабинет с известием о визите Толстоватого.
- Виталий Родионович, добрый день. - Как и атташе, Толстоватый, приветствуя, вежливо поднялся с кресла, а следом за ним и глава местного отделения, о котором Грег, кстати, не сказал ни слова.
- Здравствуйте, господин полковник. - Я кивнул, точно таким же жестом, как и вчера, предлагая гостю присесть. А вот угощения он от меня не дождется. Равно, как и Дорн не дождется приветствия.
- Хм. Благодарю. - Явно отметив холодность приема, Толстоватый опустился в кресло и, задумчиво побарабанив пальцами по ореховому подлокотнику, наконец, открыл рот.
- Кха... кхм... Виталий Роди... - Заметив приподнятую в деланном недоумении бровь, полковник поспешил исправиться. - Ваше сиятельство, прошу извинить, но меня привело к вам дело большой важности... Вам известно, кого именно вы принимали у себя в гостях, вчера вечером?
- Разумеется. Господин атташе вполне вежливый человек и не забыл представиться. - Кивнул я.
- Поня-ятно. - Протянул полковник.
- Сомневаюсь. Два с лишним года государство занимается моей травлей, словно у него нет иных дел. Вы считаете, я должен сидеть тихо, как мышь под веником и благодарить за оказанное высочайшее внимание? Не дождетесь. Завтра же, я вылетаю в Хольмград, и... скажу честно, я оч-чень не позавидую человеку, который решится задержать меня в пути... А уж при отъезде из Хольмграда, и подавно...
- Что ж... Как вижу, вы уже все решили. - Вздохнул Толстоватый. - Виталий Родионович, в память о нашей дружбе я не стану вас удерживать... Но доложить о нарушении вами слова данного Государю, обязан. Извините...
- Ничего-ничего. В память о нашей дружбе, я вас прощаю. А сейчас, прошу извинить, но перед отъездом, мне нужно сделать чертову прорву дел. Честь имею, господа.
- Под замок, все же, было бы надежнее. - Уже у входной двери ворчит Дорн. Я слышу резкий ответ Толстоватого и ухмыляюсь. Вот это и называется "идти на "вы". В сердце поселяется злость, а на губах улыбка. Я иду...
Глава 5.
Планы и дали...
После недолгого размышления, я отказался от идеи спокойного перелета на рейсовом дирижабле. Поезд? Долго, и тоже не гарантировано спокойствие в пути. Остается только один вариант.
- Грегуар, мы едем в Хольмград. Собери самое необходимое, а мне подай дорожный костюм. Да и тебе, лучше одеться понеприметнее и поудобнее. Сегодня ночью, боюсь, нам придется изрядно побегать.
- Хорошо, мессир. - Дворецкий кивнул и, развернувшись, скрылся за дверью, ведущей в служебные помещения. А я... а я пошел осматривать и отбирать свой арсенал. Нет, я не думаю, что мне придется применять огнестрельное оружие, но возня с ним успокаивает, а мне сейчас, как воздух, нужна ясная голова.
Вот странно, во время службы, боевой транс превращал меня в тактический расчетный центр без эмоций и ненужных метаний, а сейчас... нет, если я вхожу в это состояние сознательно, никаких проблем. Но стоит делу коснуться Лады, как привычный и эффективный транс превращается просто-таки в ярость берсерка... и я ничего не могу с этим поделать. А значит... значит надо быть осторожнее.
Автомобиль выкатился из гаража, когда над Каменградом уже опустились сумерки. Вывернув из ворот, "Классик-II" зажег фары и, прибавив оборотов, помчался по темным, освещенным редкими фонарями улицам. В открытое водительское окно донеслось далекое злое ржание лошади, обожженной болью от удара кнутом, цокот копыт... но скоро и он стих. А спустя три поворота, вылетев на центральную улицу, я заметил в зеркале заднего вида мелькающие не спуске огни фар близнеца моего "Классика". Ну, внешне, да, он близнец. А вот если взглянуть глубже... Знаете, Грегуар, побывав со мной на верфи, подал замечательную идею, в воплощении которой, правда, ему же самому и пришлось поучаствовать. Ну, после того, как наши инженеры все обсчитали, а мастера и конструкторы изготовили необходимые детали, конечно. Все-таки, в ментальном конструировании, мой дворецкий "плавает" и весьма основательно. Сказывается забугорное происхождение...
Честно говоря, когда я услышал предложение Грегуара, то впал на некоторое время в ступор. Интересно, это у французов национальное? Помнится, в детстве я обожал фильм с Луи Де Фюнесом и Жаном Маре... И господин Фантомас тоже любил летать на своем автомобиле...
В общем, не было ничего удивительного в том, что преследовавший нас автомобиль Особой канцелярии умудрился потерять свою цель, стоило мне погасить габаритные огни и, оторвавшись от преследования на очередном повороте, поднять машину в воздух.
Правда, какой-то запредельной маневренностью или скоростью в воздухе, "Классик" похвастаться не мог. Если сравнивать его с тем же "Скатом", то последний выглядит рядом с летающим авто, как клипер рядом с баржей. Такой неповоротливой, груженой баржей. Ну, нет у него ни необходимой аэродинамики, ни места для расположения достаточного количества эффекторов. Впрочем, грех жаловаться. Свои полторы сотни километров в час машинка выжимает, не рискуя перевернуться вверх тормашками, и ладно.
- Мессир, мы миновали город. - Через некоторое время сообщил с заднего дивана Грегуар, и договорил. - Легли на курс.
- Замечательно. Включаю автопилот. - Облегченно вздохнул я. Щелкнув тумблером и дождавшись соответствующей индикации, я откинулся на спинку кресла. Конечно, тот примитив, что я включил, автопилотом называть несколько... хм, преждевременно. Он всего-то и может, что удержать машину на курсе, да и то, лишь при чистом небе, так сказать. В непогоду, корректировать движение машины он не может, от слова "никак". Близкие грозовые разряды отчего-то сводят с ума ментальный конструкт, отвечающий за позиционирование, а "пилот" ориентируется именно на его показания. Втиснуть же в машину полноценный навигацкий стол, надежно защищенный от таких вывертов природы, не удалось. Но, мне и этого хватит, пока...
- Мессир. Грозовой фронт идет с востока. - Ровный голос Грегуара, на данный момент, внимательно слушавшего эфир, на волне воздушных линий сообщения, не изменился ни на йоту. Накаркал. Черт.
- Сколько до него? - Тумблер "автопилота" уходит вниз, и машина, чуть рыскнув, вновь послушно ложится на курс, повинуясь легкому движению РУЭ.[4]
- Четыреста верст. Будем садиться?
- Хм. Ширину фронта можешь узнать? - На миг задумавшись, спросил я.
- Диктуют. Почти триста верст... - После недолгого молчания, ответил мой "радист". - С вашего позволения, я предложил бы все-таки сесть, мессир.