— Пчеломать, ты что-нибудь поняла?..
Витя не пытается угадать, до чего договорились Космос и Лиза, когда после часа проведённого за столом, удалились на разговор, не терпящий стороннего вмешательства. И теперь вокруг тишина, не вселяющая спокойствие в умы. Даже страшно. Наобещали Арьке с три короба: и мороженое, и пирожное, и… так быть, что собаку, но сами уже с полчаса стояли у окна, взявшись за руки. То ли присматривали за дочкой, которая громче всех галдела во дворе дома Филатовых, то ли просто наслаждались своим молчанием. Космонавты, мать их!
— Всё поняла, — спокойно отвечает Софка, покручивая на запястье серебряные часики, инкрустированные бриллиантами, — а что тебя смущает?
— Как-то они мало орали, — Пчёлкин к другим разборкам в отношениях с противоположным полом привык. У Космоса с Лизой же всё наоборот стало. Наверное, устали бодаться. — Сколько можно молча уже стоять? Свиданка у них там?
— Пусть стоят, им это нужно, — Софа оглушительно чихнула, заставляя Витю невольно отстраниться. Вот ведь, нашёл от чего шарахнуться. — Блин, платочек не мог протянуть? Муж называется!
— С утра был муж, — объелся груш, — а Арька что-то про них забыла. Ей бы объяснить, что вот он, батёк! Любить и не жаловаться, какой есть…
— Вить, это больше на рассказ про тебя похоже, — прогнозы Софы оправдались: Кос оттаивал при виде дочери. Аря к нему присматривалась, а вопросы задавала с оглядкой на мать и постепенно, но плюшевого зайца с радостью приняла и охотно болтала с отцом. У Космоса отлегло: говорить о том, кто он, ей не приходилось, но в глазах ребёнка он точно был значимым персонажем. Главным. Папой. — Батёк обыкновенный, а по пятницам ещё и под мухой. Я цензурно выражаюсь, заметь!
— Блять, Соф, ты умеешь нагнетать, — Пчёла, скосив взгляд на жену, отхлебнул щедрую порцию коньяка из горлышка. Таким образом ему легче переживать любые её заморочки. И заморозки. — Но у Лизки с этим хмырём всё по плану будет, если опять оно во все щели не занюхает. Порадуешься?
— Больше всех, — Софка опять не станет нагружать себя личными проблемами, полагая, что для разбора полётов с жуком время ещё найдётся, — но подглядели и хватит. Пойдем ко всем нашим.
— Разберутся? — с ноткой недоверия спрашивает Пчёлкин у жены.
— Лучше нашего, — во всем лучше, как подсказывало Софке её безнадежно глупое сердце, — и, Пчёлкин, запомни…
— Чего ещё? — ну что мог забыть Витя?
Почему у Софы вечно для него в запасе какие-то ребусы?
— Если убегу… — многозначительно протягивает Пчёлкина, внимательно всматриваясь в голубые зрачки мужа. Испытывая. — Не найдёшь. Попомни моё слово!
— Дипломата найдешь, дурная? — Витя не может не припомнить Милославского. — Куда поедешь? Греция, Дания? К туркам или арабам? Не выдержат же!
— Да хоть в Гренландию!..
— Ужас, летящий на крыльях ночи!
— Не без этого, — неожиданно для себя соглашается Софа, — но ты меня понял…
Комментарий к XII
Кто тут главная звезда? Ариадна Космосовна!
Но глава по мне каточком проехалась, тяжело…
Потому что некоторые моменты жизненные, в чем-то так и оставшиеся мечтами.
Но у Арьки всё сбудется!
P. S. Желаю всем также кайфовать от результата своего труда, как я кайфую от КосЛизы:)
========== XIII ==========
Комментарий к XIII
Приятного чтения, мои дорогие читатели! И хорошего вечера)
https://vk.com/wall-171666652_1632
OST:
— Владимир Понкин — Наверное, нервы{?}[https://stihi.ru/2013/04/21/9106]
— Bryan Ferry — Slave to love
Солнечный свет заливает комнаты, намекая обитателям квартиры, что новый день вступил в свои права. И Елена Чернова уже полчаса как бодрствует, кофе попить успела, но Лизу нужно будить пушками из Петропавловки. Чтобы никуда не опоздала, не бежала впопыхах, на ходу застегивая своё чёрное драповое пальтишко. И не заставляла бы тётку нервничать на свой счёт, ведь расстройств Ёлке хватит на службе. С избытком.
Вот же непробиваемая девчонка!
Хоть говори, хоть нет, что спать перед поездкой надо вовремя ложиться, но Лиза никого не послушала. Опять настраивалась на то, как поведёт себя первого апреля на свадьбе Валеры Филатова. Ёлка слышала о том, что бедовые подружки собрались прятать Лизу в шкафу от Космоса. Для многогранного эффекта.
Цирк!
Но Лиза, похоже, решила игнорировать тётку…
— Лизка, проснись! Отоспишься в Москве, пора вставать, — однако спящая красавица никак не реагировала на бодрые скандирования любимой тётушки, бессовестно продолжая мять щекой подушку. — Ты слышишь меня? Ау-у-у, Лиза!..
Чернова уже две минуты стучится в комнату племянницы, пытаясь заставить её встать с кровати и позавтракать. Но Лиза совершенно не отзывалась на просьбы, а дверь к себе закрыла по старой привычке, приобретённой во время житья с Пчёлкиными. Елена не сомневалась, что, находясь в раздумьях над своей юной судьбой, Лиза уснула часа в три, а то и позже. Может, письма в столицу писать пыталась, а может, что опять обдумывала то, каким образом явит себя народу на свадьбе подруги. Фантазёрка!
— Лизка, да что такое, поросёнок? — голос чиновницы стал громче, а терпения явно не хватало. Не быть ей гуру воспитания. — Самолет скоро, машину даю, а ты дрыхнешь! Нет, ну что у меня за ребёнок?!..
— Ты точно там ищешь, дорогая? — совершенно неожиданно для Ёлки Лиза появляется из-за спины, заставляя тётку невольно перекреститься. И как только младшая Павлова умела так быстро и тихо перемещаться в пространстве, что Чернова и не заметила подвоха? — Знаю, знаю. Зараза редкая. У деда в кабинете сидела, думала, в себя приходила. Комнату закрыла. Сквозняк!..
— Доведёшь старую клячу до инфаркта, — Ёлка картинно хватается за сердце, но тут же приходит в себя, — ладно, не радуйся, мне тридцать девять всего. Не дождутся!
— И сегодня у тебя два совещания, а вечером летучка с начальниками отделов, я всё помню, — Лиза действительно живо интересовалась тем, чем занимается её тётка на государственном посту, — но можно вопрос?
— Что тебя тревожит, сокровище?
Теперь Елену Владимировну беспокоит вид племянницы. Встревоженный. Спала плохо. Или вовсе не спала?
— Какой сейчас год? — почти беспомощно спрашивает Елизавета.
Нет, вроде бы календарь не соврал, когда спозаранку и впопыхах Лиза кинулась его искать. Упала даже, когда встала с кровати, потому что торопилась. Заодно лишний раз открыла паспорт, чтобы убедиться, что ей девятнадцать лет и её зовут Елизавета Алексеевна Павлова. Не замужем, детей пока нет. Никаких прочих отметок в этой заветной книжечке, кроме московской прописки, не было. Можно выдохнуть.
— Девяностый, ничего не поменялось за ночь, а я всё ещё твоя тётка, — Ёлка на всякий случай трогает лоб племянницы холодной ладонью, чтобы удостовериться в том, что температуры у неё нет. — Что ещё спросишь? Горбачёв — генсек, перестройка и гласность, но полки в магазинах такие же пустые. Вот они ваши хвалёные перемены!
— А день какой? — произносит Лиза с опаской, сама себе напоминая озадаченного Винни Пуха с опилками в голове. — Март же, и я не сошла с ума?
— Тридцать первое, сегодня родилась Коллонтай, — Чернова неплохо помнит биографии государственных деятелей, но наконец-то нелюбимый месяц для Павловых заканчивался. Это радовало. — Завтра день рождения у твоего благоверного астронавта или как ты там его называешь? Солнце, лучик, Космик… Вроде не служил, но генералом зовёшь часто. Слышала я ваши воркования. Тьфу!
— Хватит издеваться, я же любя его так называю, — шумно выдохнув, Лиза открывает дверь в свою спальню, чтобы в следующий момент болванчиком рухнуть на кровать, закрывая светлую голову подушкой, — блин, тяжко! Не добивай…
— Сон плохой? — Ёлка усаживается рядом с Лизой, крепко ухватив её за руку. Сердце Черновой, полностью материнское по отношению к этой девушке, не знает покоя за неё. И не узнает никогда. — Лизка, расскажи мне. Ты же помнишь, как я тебя в детстве учила?