– На место происшествия… – Паша опускает глаза и говорит немного тише. – Спасатели хотят завершать работу, надо быть там…
Внутри все обрывается. Ведь это означает конец поискам. Этого не может быть.
– Как завершать? – вскрикиваю возмущенно. – Но Ивана же еще не нашли!
Павел накрывает мою кисть своей ладонью и несильно сжимает. Тяжело дыша, поднимаю на него глаза.
– Вик. Его не найдут, – сокрушенно качает головой, а во взгляде столько боли, что мне становится дурно. – Чудес не бывает. Услышь меня, пожалуйста.
– Нет. Это неправда! – выдергиваю руку, вскакиваю на ноги и начинаю метаться по кухне. Меня разрывает на части от неотвратимости принятия этой ситуации. Головой все понимаю, но не могу согласиться. Это не каприз, я реально верю в то, что мой муж жив. И точка. Я буду его искать во что бы то ни стало.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Паша перехватывает меня, заставляя остановиться. – Мне тоже больно от этой ситуации, но такова жить. Надо смириться…
– Я не хочу смиряться, – цежу сквозь зубы. – Потому что чувствую, что он жив. Я знаю это, понимаешь!
– Успокойся…
Я не слышу его. Меня переполняют эмоции. И какая-то странная решимость начинает зарождаться в душе. С каждым вздохом растет и стремительно разлетается по организму, заряжая его энергией для борьбы.
– Возьми меня с собой, – отчаянно шепчу, хватаясь за Павла обеими руками, как за спасительную соломинку. Еще сама не понимаю, зачем мне это нужно, но твердо знаю, что хочу быть там и собственными глазами увидеть, где пропал мой муж.
– Что? Ты с ума сошла? – Паша недоуменно смотрит на меня, как на умалишенную.
– Нет, со мной все в порядке, – качаю головой, пытаясь найти аргументы в свою пользу. – Просто возьми меня туда, на место аварии. Я хочу увидеть все своими глазами.
– Это невозможно, – отрезает Павел, но голос его звучит не очень уверенно и дает надежду.
– Почему? Ты же говоришь что спасатели завершают работу. Значит, и оцепление снимут…
– Вик, это дурь. Тебе там нечего делать. Там очень страшно.
– Ну и что? Я справлюсь, – умоляюще смотрю в глаза. – Правда.
– Я не хочу брать на себя такую ответственность.
– И не нужно. Я сама за себя отвечу, – чувствую его слабину и решительно давлю на нее, чтобы добиться своего. – Может, мне будет легче отпустить его там… Дай мне этот шанс. Ну, пожалуйста…
– Я себе никогда не прощу если с тобой или ребенком что-то случится, – устало выдыхает, опускается на стул и хватается за голову.
– Ничего не случится. Я тебе обещаю.
– Ладно. – Павел звонко припечатывает ладонь в столешнице и поднимается. – В понедельник вечером вылетаем. Будь готова к семи, я заеду за тобой.
– Спасибо, – кидаюсь ему на шею и крепко обнимаю.
– Мне пора. Не подводи меня.
Павел грустно улыбается и идет к выходу. Провожаю его до двери, закрываю замок и возвращаюсь на кухню. В душе чувствуется нереальный подъем, и вера в счастливый конец растет с каждой секундой. Надо только как-то дожить до понедельника.
* * *
После короткого опроса и осмотра на кресле врач предлагает сделать УЗИ. С радостью соглашаюсь и ложусь на кушетку. Трепетное волнение перед первой встречей с малышом охватывает меня целиком. Руки трясутся, а к горлу подступает горький ком. Непрошеные слезы жгут глаза. Я так хотела разделить этот прекрасный момент с мужем… Но жизнь внесла свои коррективы.
– Ой, а можно позвать свекровь? Она за дверью.
– Конечно, – улыбается мне Елена Сергеевна, поднимается на ноги и идет к двери.
А я в это время пытаюсь взять себя в руки и успокоиться. Все еще будет. На следующее УЗИ мы обязательно пойдем с Иваном. Как раз уже пол можно будет определить.
– Все хорошо? – Людмила Петровна садится рядом со мной и берет руку в свои.
– Да, нормально, – выдавливаю из себя улыбку.
– Спасибо, что позвала.
– Ну что, готовы?
– Конечно, – киваю я.
Врач намазывает датчик гелем и начинает водить по моему животу. Смотрю на экран у себя над головой и пока ничего не понимаю. Лишь серо-черные тени сменяют друг друга.
Наконец датчик останавливается, и картинка проясняется.
– Так… что тут у нас, – бормочет себе под нос Елена Сергеевна и делает необходимые измерения.
– Все хорошо? – с придыханием спрашиваю и замираю в ожидании ответа.
– Более чем, – улыбается она мне. – Срок восемь недель. Развитие соответствует сроку. Никаких патологий и угроз нет.