Ничего, мне бы только магию разбудить, подчинить ее, получить свободу. Когда-нибудь я выкуплю у главы клана дом, который успел стать мне родным и обязательно верну ему былое великолепие, а пока… Пока нам пришлось оставить усадьбу демонстративно-показательно ветшать, запереть большую часть комнат и жить в дальней части особняка своим маленьким сплоченным коллективом. Без лишних глаз и ушей.
Три женщины и мужчина — моя настоящая семья в этом новом, порой откровенно враждебном мире.
Джалс — швейцар, садовник, плотник, заготовитель, в общем, на все руки мастер, и его жена Бетха — экономка, повариха, а, если нужно, и горничная. Супруги много лет верой и правдой служили Зеону Янту в столичной резиденции и добровольно остались с его наследницей в Блодже, разделив изгнание и опалу.
Ольма — моя подруга, верная наперсница и помощница в делах.
Мьиира… Женщина, которую я давно уже по собственной воле называла матерью.
Ей нелегко было свыкнуться с мыслью, что любимой Нари больше нет, а в ее теле живет теперь чужая душа, но она приняла меня, не попрекнула ни разу и относилась, как к дочери. Не потому, что это выгодно, нет — от чистого сердца. Гордая, исполненная чувства собственного достоинства, истинная леди по воспитанию и по сути, о выгоде Мьирра думала в последнюю очередь. Она по-прежнему носила траур — официально, по погибшему мужу, но, я уверена, по Эннари тоже — и отказывалась принимать финансовую помощь от посторонних. Ото всех, включая Хобба.
— Янты не берут на себя обязательств, по которым не способны расплатиться, — повторяла она, как заклинание. — По закону тебе полагается пенсия от клана. Это все. Подачки нам не нужны.
Я не знаю, какие отношения связывали ее и мэтра — они оба не желали разговаривать на эту тему. Но учитель давно уже смирился с позицией Мьирры, уважал ее мнение и не настаивал на более тесном участии в жизни вдовы друга. Так что деньги на организацию и развитие лекарской лавки я взяла у Хобба взаймы и честно выплатила — все, до последней серебрушки.
Зато Мьирра всегда была готова поддержать мои начинания, даже, на первый взгляд, самые нелепые. И добросовестно училась вести домашнее хозяйство, не чураясь любой работы. Сегодня ужин, наверняка, тоже она готовила — у Бетхи хватало других забот, а Ольме приходилось допоздна задерживаться в лавке.
Невольно улыбнулась, вспомнив первые «кулинарные шедевры» матушки, и то, как доблестно мы их жевали, делая вид, что все в порядке. Так, с улыбкой, и взбежала по лестнице. Распахнула двери столовой.
— Я вернулась!
— Нари… Наконец-то.
Мьирра поднялась мне навстречу — безупречно одетая, причесанная, красивая, как в первую нашу встречу. Стремительно приблизилась, взяла мои ладони в свои, согревая ласковым теплом.
— Устала?
— Немного. Я…
Вгляделась в ее лицо и запнулась, чувствуя, как холодеет сердце, и мурашки мелким бисером рассыпаются по коже.
— Мама, что случилось? Ведь что-то же случилось, верно? Я вижу…
Мьирра кивнула и молча махнула рукой, разворачивая в воздухе призрачный лист, по которому тут же побежали огненные буквы, складываясь в текст.
Письмо от Видана Янта.
Лично получать магическую корреспонденцию я не могла — при полностью потухшей искре просто не открыла бы сообщение, а пользоваться обычными вестниками глава не желал. То ли считал это ниже своего высокородного достоинства, то ли просто хотел лишний раз унизить лишенку и ткнуть носом в ее жалкую, позорную бездарность. Так или иначе, все, адресованные мне письма, Видан отправлял матушке, что меня абсолютно устраивало. От Мьирры у меня секретов не было, а убогая мстительность «господина и повелителя» ни капли не задевала.
Ладно, посмотрим, что пишет этот мелкий злобный хорек.
Главный лорд клана как всегда оказался скуп на слова, сух и краток. На приветствия не разменивался, на вопросы о здоровье и пожелания тоже. Холодно проинформировал, что средства на следующий месяц мне переведены полностью — чтобы не вздумала претендовать на большее. Традиционно напомнил, что я обязана расходовать их экономно и не тратить по пустякам. Очень своевременное предупреждение, особенно, если учесть, что шиковать на присланные «миллионы» способен разве что наш садовый муравей, да и то один, без товарищей.
А вот дальше…
Дальше следовали несколько строчек, которые заставили меня сжать кулаки и ощутимо напрячься.