Картина вокруг напоминала пикник на лужайке после отлета звена отбомбивших бомбардировщиков. Под поднятой задней дверью медицинского «рафика» сидел Костин. Молоденькая докторша держала на его голове резиновую подушку со льдом. Вокруг стояли нервный и расстроенный майор, его спокойный начальник и несколько человек в штатском. Чуть поодаль, напоминая своей суетой броуновское движение, перемещались ребята из СОБРа. Внутри обесчещенного банка работала оперативно-следственная группа, члены которой пытались понять маршрут движения преступников внутри заведения. Объектом их пристального осмотра был пролом в полу одного из кабинетов.
– Вы знаете, у нас очень мощная звукоизоляция, – обратился к начальнику управляющий банка, пытаясь хоть немного загладить вину майора.
Ответа он не получил и ретировался, вполголоса бормоча проклятья в адрес каких-то бестолковых работников.
Костин в очередной раз наморщил лоб и заявил:
– Хватит орать, Земцов. Какой дурак придумал этот киношный вариант? Вы что, все до единого больные? На самом деле ждали, что на вас бандитские танки попрут? А тылы-то вы почему открыли? – Костин попробовал усмехнуться, но у него не получилось. – Где был ваш арьергард? В авангарде, на передовой? Да-а…
Антон сначала не понял, из-за чего сыр-бор, когда до него донеслись крики: «Где общак?!» и «Может, они под завалом?» Но чуть позже он увидел взвод вооруженных людей, высыпавших из банка, услышал разговоры оперов по телефонам и догадался о сути дела. Какая-то неведомая сила заставила его пройти мимо банка в тот момент, когда внутри него и рядом проводилась спецоперация. В нее из-за своей природной любознательности был втянут и он.
Результат налицо. Преступники похитили из охраняемого банка воровской общак, изъятый у них накануне, и скрылись, помахав всем ручкой. Последнее на себе в полном смысле испытал Антон. Но если бы не он, то сейчас руководители спецоперации вообще ничего не знали бы о похитителях. А теперь, после того как Антон назвал номер машины, стало ясно, что участником кражи являлся главный объект затеянного дела – вор с погонялом Пастор, которого сопровождал подельник. Возможен был и вариант, что кражу совершал кто-то другой, но на машине Пастора. В любом случае, кто бы ни нес трубу, действовал он по плану и следовал указаниям Пастора.
– Было ли что-нибудь у них в руках, Антон Павлович? – в который раз спрашивал майор.
И в который раз Антон отвечал:
– В руках – нет, но на плече у одного из них висела сумка.
Но самое забавное было в том, как люди из СОБРа познакомились с Костиным. Когда затих визг протекторов джипа, спецы наконец догадались, что на улице происходит не просто что-то неладное, но и не запланированное в их мероприятии. Они подбежали к тому месту, с которого несколько секунд назад кто-то кричал им: «Бегом ко мне!», и склонились над Антоном, безуспешно пытавшимся встать.
– Мужик, ты кто? – спросил один из них.
– Молодец, – отреагировал Костин, уже пришедший в чувство. – Сначала отвечаешь на свой вопрос, а потом – спрашиваешь. Старшего давай сюда, нелогичный ты мой.
Вечер вот-вот обещал перейти в ночь. Работа в банке кипела, хотя бурлить-то ничему особому уже не приходилось. Весь пар вышел оттуда вместе с Пастором и Сохой. Энтузиазму майора не было предела, но докторша врач рекомендовала Антону отправляться домой. Он отказался от услуг «Скорой помощи» в качестве такси и решил продолжить путь восвояси в пешем порядке.
Напоследок Земцов, начальник отдела оперативно-розыскной части, попросил, по мере возможности, подойти завтра к нему в кабинет. Именно попросил, прекрасно зная, с кем разговаривает. Он надеялся, что Антон соизволит оформить свои показания письменно. Майор же был прост и наивен. Он прямо стал требовать от Костина, чтобы тот написал заявление о нападении неизвестных. Послушай его Антон – и по всем законам он обязан будет давать письменные показания и ходить на допросы к следователю. А где побои Костина, там и кража общака. Дела объединяются. Сейчас Антон, пользуясь своей независимостью и неприкосновенностью судьи, мог просто отправиться домой, а завтра выйти на работу, забыв о происшествии.
– Знаешь что, дорогой, – посоветовал он майору. – Напиши-ка лучше ты заявление в полицию, как у тебя воровской общак украли. Ты же за него отвечал? – А Земцову сказал: – Разбирайся ты сам в этой бодяге, Саша. Я просто по балде получил, когда стал свидетелем бегства от банка двух мужиков. Это все.
Он встал с подножки багажного отделения «рафика», от чего тот покачнулся как калека, и пошел домой. По пути его остановил полицейский патруль. Ребята изучили удостоверение, разглядели четкую подпись президента страны и извинились. Они непонятно зачем сообщили Костину о том, что сейчас по всему городу объявлена операция «перехват», сели в машину и уехали. Всю дорогу, пока Антон добирался до дома, мимо него, сверкая проблесковыми маячками, проносились автомобили.
Объектом розыска был тот самый джип бежевого цвета с государственным номером «А223КВ». В данный момент автомобиль находился на платной коммерческой автостоянке, и Соха уже заканчивал привинчивать к нему номера «Тойоты», которую братва Пастора отмела за долги у армянина, владельца сети овощных магазинов.
Ни Костин, ни Пастор с Сохой не разглядели друг друга в темноте у банка, именно поэтому они молча разошлись на освещенном узком тротуаре, коснувшись друг друга плечами. Это произошло у самого дома Антона.
Существует множество причин, по которым прозвища прилипают к людям. Какой бы глупый характер они ни носили, эти клички являются неизменной визитной карточкой тех, кого ими наделили. На воле, как правило, прозвище является производным от фамилии либо определяющим род деятельности. Иногда оно дается по внешним данным. В местах лишения свободы прозвище чаще всего отражает характер, самую суть своего хозяина. Если на воле человек с фамилией Крысов практически обречен, то на зоне вольнодумец, решивший сократить ее для более удобного произношения, может ответить за свои лингвистические способности. Для этого Крысову просто нужно быть вхожим в блатной мир и жить по понятиям. Зона – не воля, там все гораздо сложнее.
С бомжом Востриковым все развивалось по стезе, определенной в жизни для многих. С детства он получил прозвище Дохлый за убогие физические данные. Есть этот субъект хотел всегда, независимо от того, когда принимал пищу в последний раз. Голод мучил его и перед обедом в знакомой с детства лесополосе, и после. Он терзал его даже тогда, когда он, уже не в силах есть похищенные соленые помидоры с хлебом, найденным на помойке, вставал с листвы и отряхивался. Востриков съедал в два, а то и в три раза больше, чем бродяги, бичующие по соседству, но никак не мог насытиться. Голодная травма детства горела во взрослом человеке с неистовой силой. Кражами он занимался исключительно для того, чтобы на выручку приобрести съестных припасов. Лучше бывало, если в качестве предмета кражи выступали они сами.
Востриков приподнял крышку люка, вполголоса матерясь и покряхтывая. Гастрит порождает изжогу, а она – ругань. Он спустился вниз. До воды оставалось еще далеко, срез люка – в метре над головой. Таков был общероссийский стандарт жилого помещения Вострикова и иже с ним. Потерев руки, он, долго не раздумывая, принялся разворачивать рыбу. Крышку бомж решил не закрывать, так как ночь предстояла, судя по верным приметам, теплая.
Вдруг Дохлый заволновался. Над его головой проехала машина. Ему стало понятно, что место для ночлега он выбрал не самое удачное, прямо посреди дороги. А кто разберет в темноте, – где проезжая часть, а где – глубина двора?! Тем более что бутылки, позвякивая, торопили его, а запах рыбы, струящийся из сумки, волновал. Разве тут сразу сориентируешься?
Однажды Дохлый в подобной же ситуации, но поутру, едва не оставил свою фотокарточку на бампере «Газели», проезжавшей мимо, поэтому в его душу забралась тревога. Но он поразмыслил, решил, что лучшего места все равно сейчас уже не найти, и смирился с положением.
«Просто после ужина нужно закрыть крышку, иначе ночью…» – Дохлый решил не думать, что будет в этом случае.