– Эх, Родька, – пробормотал вдогонку охранник, – не мог себе нормальную бабу найти?
Что?! Я нормальная!
Мир гнусно закружился, рядом пикнула сигнализацией машина. Вернее, ее очертания. Куда это мы? Не поеду! К горлу подкатила тошнота, лишая возможности высказаться. Чертовы конфеты… Щелкнула дверца, из салона пахнуло теплом. Сгрузили на заднее сидение, между пакетом с непонятной пластмассовой ерундой и диванной подушкой. Я сглотнула противную горечь и хотела наконец возмутиться, но голова так удобно легла на подушку, словно мы были созданы друг для друга. Пока я дошла до мысли, что возмутиться-то можно и лежа, машина тронулась с места. Укачало за секунды, со всех сторон накинулась темнота. Подушка стала совсем родной, глаза закрылись сами собой…
Когда открылись, за мутным оконным стеклом занимался рассвет. Ярко-оранжевый, с насыщенными розовыми всполохами. Как с картинки, если не считать тех подозрительных пятен, сквозь которые приходилось это великолепие наблюдать. Я осторожно приподнялась, силясь не тревожить ежиков в голове. Они пищали, кололись и вели себя из рук вон плохо. Осмотреться пришлось, болезненно прищурившись. Ага, машина… Кроме меня в ней никого. Просторный салон, запах старой кожи. Потертые сидения, глубокая царапина на потолке. Висюлек всюду до кучи с черепами, сушеными глазками, когтями и даже лапками. Жуть. Со скрипом припомнились события минувшей ночи. Ох, ё! Вот это угораздило. На пальце было все то же неснимаемое кольцо, за окном – слякоть и редкий покосившийся забор, за которым едва виднелся приземистый домишко. Куда меня завезли?… Может, он все-таки маньяк? Не сексуальный, а обычный такой маньяк, скучный. Прикопает на окраине, и поминай, как звали. Я завозилась, поддела дрожащими пальцами ручку дверцы. Та легко отворилась. Снаружи окутало прохладой, окрестности вмиг перестали быть неведомой окраиной. Знакомый поселок. Особенно крыльцо типично дачного домика ровно напротив машины.
Совпадение?… Вряд ли. Мне туда – не сомневалась. Не приглашали, но где еще искать этого похитителя нетрезвых девиц? Я повторила недавний путь: калитка, скользкие ступени, незапертая дверь, пустой коридор. Нехорошо, но звонка не было, а на стук и громкое приветствие никто не отзывался. За аркой в одиночестве чирикала птичка – звонко и лениво, подоконник ломился от горшков с рассадой. Не заметила их вчера… Широкий стол усеивали разложенные на газетке душистые травы, на самом обыкновенном единственном стуле покоилось едва начатое вязание в куче клубков. Комната выглядела далеко не так пугающе, как в прошлый раз. Местная ведунья специально перед клиентами мистичность наводит? Ну или у меня во время визита случился приступ богатой фантазии! Голова загудела с удвоенной силой, подтверждая догадку – сейчас режим фантазий недоступен…
Из глубины дома донеслось шипение и невнятное бряцанье. Значит, есть кто-то живой. Я вернулась в коридор и прошла дальше, на шум. По вздувшемуся паркету, мимо приоткрытых дверей и стенного шкафа, из которого пахло старьем и нафталином. Кухня, крохотная. Древний пенал, посеревшие от времени столешницы. Гудел пузатый холодильник, на чугунной плите шипела и пузырилась маслом сковородка. Сбоку на скрипучей доске нарезала картошку ломтями старушка в халате, цветастом и жизнерадостном. Я споткнулась о здоровенный кабачок на входе и окончательно почувствовала себя вломившейся без спросу нахалкой.
– Вы меня помните, наверное, – сказала робко хозяйской спине, – я…
– Упрямее, чем мне сначала подумалось. И глупее, в разы.
Хриплый властный голос словно по гвоздю в виски вбил, в горле предательски пересохло. Ведунья обернулась. Зыркнула на меня так, что будь здесь лопата и печь, следовало бы заподозрить ее в скверных намерениях.
– Он тебе в этом не поможет, – отрезала она. – Не надо.
Интересно прозвучало. Речь о моем новом знакомом? А что именно не надо? Предполагается, будто я в курсе?… Вот теперь еще интереснее! Я сделала умное и очень уверенное лицо. Ну, насколько позволяло состояние…
– Не стоит оно того, – жестко пояснила ведунья. – У тебя жизнь есть, твоя собственная, цени. В ней много чему место найдется, помимо мужиков. Не столь велико горе, чтоб новое призывать! Брось. Найдешь себя в другом. Многим и такого не дано. Дух, что привязан к тебе, силен. Ты в безопасности, покуда с ним. Жива, здорова. Не зли его!
Отговаривает. Получается, можно что-то попробовать? Тогда еще как надо!
– А я рискну, – выдавила я сипло, оттого не слишком убедительно вышло. – Не нужна мне такая жизнь…