─ Гарри… ─ прошептал он, лаская губами каждый звук. ─ Гарри, любимый, я вернулся. ─ Напряженное лицо спящего заметно расслабилось, и Драко чуть слышно рассмеялся.─ Да, я здесь. И всегда буду возвращаться к тебе, ─ он присел на край кровати и взял безвольную кисть Гарри. ─ Знаешь, сейчас, когда я помню, кем был раньше, когда больше не ощущаю силу твоих эмоций, затмевавших мои собственные, я понимаю, что люблю тебя еще сильнее, чем прежде. Сейчас я способен трезво оценить тебя, мой маленький лев, ─ он снова рассмеялся, свободной рукой поглаживая волосы Гарри.─ Неподдающийся и противостоящий мне все эти годы. Я, должно быть, напоминал тебе твоего ужасного кузена. Противостоящий всем и каждому. Кто знает, возможно, эти фанатики правы, и ты ─ святой. Я не знаю, как иначе объяснить все… И все-таки ты настоящий слизеринец! Скрывать свою боль так долго. Хранить внутри, никому не раскрывая тайны. Но, знаешь, ты должен прекратить это! Потому что я больше не позволю тебе прятать от меня свою боль.
Рука Драко, ласкающая пальцы спящего, внезапно напряглась, и его задумчивость сменилась приступом такой отчаянной печали, что на миг он окаменел, дыша быстро и хрипло. Но даже не пробовал игнорировать панику. Он не мог требовать от Гарри честности и одновременно прятать собственные страхи. И поэтому позволил боли и ужасу заполнить себя. И лишь затем сразился с ними. Когда он снова смог дышать нормально, то понял, что плачет.
─ Ты должен вернуться ко мне. Ты не можешь вечно прятаться от того, что случилось. Ради меня, ты должен столкнуться с прошлым лицом к лицу, победить его и вернуться назад, в реальность. Ты не можешь оставить меня, потому что я не смогу жить в мире, причинившем тебе боль и позволившем погибнуть. …Мерлин, только посмотрите на меня!.. Ты слышишь, что сотворил с великим Драко Малфоем?! Я же уже практически слагаю любовные вирши! ─ Драко вздохнул и прижался к груди Гарри: ─ Не спеши, любовь моя. Я позабочусь о тебе, как бы долго ты не сражался со своими демонами. Я подожду. Но уверен, сумею дать тебе понять, когда мое терпение начнет таять, ─ он тихо засмеялся. ─ Ох, нет, правда, поторопись. Я не могу ждать тебя и еще успевать следить за тем, как там твоя семья, оплачивающая счета прошлого. Знаю, ты бы не хотел, чтобы они страдали, но даже ты не сможешь изменить того, что я сделал твоей ужасной тетке и кузену. Они, в сущности, сами наказывают себя. И ты ничего не сможешь на это возразить. А что касается твоего дядюшки… что ж… Не могу представить, что бы ты почувствовал, узнай, какую кару я придумал для него. Скорее всего, не одобрил план в целом, но я, в одиночестве оказавшийся перед необходимостью выбора, настаиваю на принятом решении. Он ─ сосредоточие зла и получил именно то, что заслуживает. …Знаешь, в наших отношениях тебе время от времени придется потакать моим слабостям и капризам, и этот случай как раз такой. Однако взамен обещаю, что не буду пренебрегать обязанностями. ─ Драко вздохнул и чуть приподнялся, почти касаясь губами приоткрытого рта Гарри, ловя его вдохи и выдохи: ─ Я люблю тебя, Гарри Поттер. Я поклялся никому никогда не говорить этих слов. Но говорю. Тебе. Я люблю тебя. Поэтому возвращайся побыстрее, малыш, или я не знаю, что сделаю с тобой, ─ Драко нежно поцеловал спящего в губы. Где-то глубоко внутри дрогнуло крошечное опасение, что Гарри может умереть. И тут же исчезло. Драко твердо помнил о силе Гарри и не сомневался, что тот вернется. Он снова поцеловал безответные губы, чуть дольше, чуть настойчивее. Легче не стало. Даже безответный и беспамятный, Гарри сводил его с ума одним своим присутствием. Наконец, с еще одним тоскливым вздохом Драко оторвался от теплых губ. Потом встал, небрежно собрал спутанные волосы и перебросил за спину.
─ Я плохо выгляжу, ─ жалобно пожаловался он спящему. ─ И буду так выглядеть, пока ты не вернешься к своим обязанностям по приведению моей внешности в порядок. ─ Он строго посмотрел вниз: ─ Даже не вздумай ухмыляться! ─ и улыбнулся с теплой привязанностью.─ Врежь-ка всем тем ублюдкам как следует от моего имени.
Потом повернулся и тихо вышел из комнаты. Драко собирался встретиться с АД. Он не может подвести Гарри.
Глава 27.
Гарри бежал, бежал уже много часов, бежал сквозь темноту, в которой невозможно было что-либо рассмотреть. Он чувствовал, как от усталости дрожат и подкашиваются ноги, как бьются о твердую землю измученные, сбитые ступни. Уродливое огромное нечто , гналось за ним; щелкали голодные клыкастые пасти, готовые схватить, разорвать, если только он замешкается или упадет. Гарри не знал, где находится и что происходит, но чувствовал, что твари рядом. И они ─ боль.
Подгоняемый ужасом, он несся вперед, пока не понял, что окончательно заблудился. Бесконечная гонка истощила его силы. Он был на пределе.
Внезапно в темноте возникла полоса света. Тонкий солнечный луч с трудом пробивался сквозь тьму, создавая ровную линию на уровне талии. Гарри едва не закричал от облегчения, так обрадовала его эта крохотная золотистая полоса. Эмоции, исходящие от света, мягко, подобно снегу, окутали его: любовь, ожидание, глубокий гнев, страх; но любовь была самым сильным их этих чувств и была направлена прямо на него. Кто-то звал его. Кто-то ждал его. Любовь манила, но если бы Гарри остановился, чтобы принять это приглашение, твари сразу бы напали. Сначала требовалось победить их.
Опустив подбородок и сжав кулаки, Гарри остановился, сосредотачиваясь, собирая волю в кулак. А потом развернулся и оказался лицом к лицу с жаждущими крови монстрами. Но теперь уже на своих условиях. Он окутал себя светом, создавая прочный круг, свое личное маленькое убежище, в котором мог бы спрятаться, если тварей станет слишком много.
Он нервно всхлипнул, и его буквально затрясло от страха. Стоя в кругу света и любви, он слушал голодные завывания и щелчки острых когтей нетерпеливо кружащих вокруг тварей. А потом, собрав всю свою храбрость, помня, что тот, кто любит его, рядом, Гарри напряг мускулы и прыгнул из круга во тьму, прямо в пасти чудищ.
Он схватился с ними; столкнулся с мучительными воспоминаниями, что несли в себе твари. Гарри дрался, дрался, пока не понял, что валится с ног, что балансирует на грани безумия. Тогда он отполз, дрожащий и слабый, назад в круг, чтобы собраться с мыслями и восстановить силы. Когда он снова сможет твердо стоять на ногах, он выйдет и встанет перед демонами еще раз.
Гарри сражался со своими тайными страхами и слабостями, часто посещавшими его; но они потеряли часть своей власти, потому что полный решимости победить, он тщательно и безжалостно препарировал их. Он тосковал и кричал, бесился от злости и плакал, но больше не прятался и не пытался убежать.
Это повторялось, раз за разом. Он признал свою любовь к новой семье: Северусу, Ремусу и Драко, ─ и признал, что заслуживает это простое счастье. Он осознал, что Дурсли никогда бы не полюбили его, чтобы он не сделал. Он признал, что винит себя в смерти Седрика и Сириуса. И понял, что должен идти дальше, и учиться, чтобы попытаться спасти всех тех, кто может погибнуть, но кто пока еще жив. Наконец, он принял каждое из несчастий, которые сам навлек на себя прошлым летом, пребывая в депрессии. Понял, что не заслуживает боли, но способен продолжать жить с ней. Признал, что у него есть слабости, как есть они и у всех тех людей, что окружают его и кто видел, как низко он может пасть. Вот тогда-то и началось самое страшное.
Гарри думал, что у него есть шанс справиться. Тяжело дыша, он сидел в круге, восстанавливаясь после очередного сражения. Раны на теле медленно заживали. И он наслаждался недолгими минутами покоя после того, как столкнулся с болью ужасных воспоминаний, подобно обвалу накрывших его. Гарри невесомо провел рукой по искрящемуся свету и затрепетал, когда поток любви и нежности прошел сквозь него.