Они оторвались друг от друга, и Драко с обожанием посмотрел в родные близорукие глаза. Интересно, а что с ними можно сделать?.. Он хотел бы видеть их без очков… Надо спросить мадам Помфри.
– О чем ты думаешь? – спросил Гарри.
– У тебя удивительные глаза. Очень выразительные. И я хотел бы, чтобы ты мог обходиться без очков. Чтобы я мог видеть их… И подумал, что надо спросить у мадам Помфри об этом, – Драко с нежностью отвел волосы с лица друга.
– Думаешь, она сможет?.. – удивился Гарри, с восхитительной непосредственностью склоняя голову к плечу.
– Возможно, – Драко улыбнулся, а потом наклонился и чмокнул Гарри в нос. – Идем, погуляем. – Он взял Гарри за руку, и они начали обходить сад, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга.
Нарцисса тихо отступила назад и закрыла черный ход. Сердце болезненно колотилось в груди, она с трудом сдерживала себя. Как могла она пропустить, как могла не заметить такое?! Она думала, что отношения ее сына и Мальчика-который-выжил не выходят за рамки дружеских, братских. Они и вели себя как родные братья, как близнецы! Так когда же?..
Нарцисса тряхнула головой. Это неправильно. Драко никогда не выказывал никакого интереса к мальчикам и, определенно, никакого интереса к Гарри Поттеру! Во имя Мерлина, он встречался с Панси несколько месяцев, пока они не решили, что останутся просто друзьями! Как же такое случилось?..
Обряд… Она в этом уверена!
Несколько раз глубоко вдохнув, Нарцисса заставила себя успокоиться. Ее рот сжался в тонкую прямую линию.
Необходимо найти Северуса.
* * *
Это не заняло много времени. Он был в кабинете, разбираясь с бумагами, присланными Фаррисом.
Фаррис полностью заменил Северуса на должности профессора Зельеварения. А Дамблдор взял на себя обязанности декана Слизерина, пока Северус и мальчики оставались в доме на площади Гриммо.
Северус устало поднял голову, когда она вошла, но бумаги не отодвинул.
– Почему ты мне не сказал? – требовательно спросила Нарцисса, и он даже не пытался делать вид, что не понимает, о чем идет речь. Это было бы нечестно по отношению к Нарциссе.
– Я сам только сегодня узнал.
– И что ты собираешься делать с этим? – ее глаза опасно сузились.
Глядя на бледную, взволнованную женщину, Северус понял, что предчувствия их с Ремусом не обманули: Нарцисса от новостей, явно, не в восторге.
– Мальчикам по тринадцать, и они думают, что влюблены. Я сообщил им о новых ограничениях, и пока они не нарушают правила, не вижу никакой проблемы. Это естественно для мальчиков их возраста…
– Я знаю, что естественно! – прорычала Нарцисса, наклонялась вперед и упираясь ладонями в стол. – Драко начал назначать свидания Панси на третьем курсе! Так что мне известно, что естественно для гормонального подростка. А вот то, что он чувствует по отношению к этому мальчику, естественным назвать нельзя! Мальчику, который фактически является ему братом! Драко не проявлял раньше гомосексуальных наклонностей! До обряда!
– Не думаю, что ты знаешь о том, какие сексуальные предпочтения были у твоего сына до того, как все случилось, – холодно отрезал Северус. – Да, он встречался с Панси в течение нескольких месяцев, а потом они сообщили, что останутся друзьями. А в последующие два года ни с кем конкретным не встречался, пытаясь разобраться со своими чувствами, но, похоже, так и не определился. То, что я действительно знаю, в чем уверен, – обряд не формировал сознание ни одного из них. Он изменил их тела, но не их сущность.
– Как ты можешь так говорить! – взвизгнула Нарцисса. – Очевидно, что это изменило личности обоих! Ни один из них до обряда не отличался подобной склонностью!
– Но это происходит не из-за обряда! – Северус резко поднялся, одновременно стараясь успокоиться; тон голоса немного понизился. – Они изменились, потому что изменилась их жизнь и их опыт. Они реагируют и приспосабливаются ко всему, что случилось: и хорошего, и плохого. Их мышление с этим взаимосвязано, конечно, но они – все еще самостоятельные личности. Драко, возможно, стал не так эгоистичен, как прежде, но трудно оставаться таким, когда постоянно знаешь, что чувствует человек рядом с тобой. И Гарри более счастлив, более уверен в себе. Он чувствует себя в безопасности, он чувствует себя любимым впервые в жизни, и естественно, что он реагирует на это! Они пережили вместе ужасные испытания и выжили. Это сблизило их, это наделило их знанием о действительности и их собственных силах и слабостях. Нормальные, здоровые мальчики, которые делают невероятные успехи и…
– Нормальные?!! – Нарцисса пришла в бешенство. – Это не нормально! Они поглощены друг другом! Они почти одно существо!
– Их любовь друг к другу глубока и сильна, – произнес от двери спокойный голос.
Нарцисса резко развернулась и посмотрела на Ремуса.
– Именно поэтому они всегда в мыслях и сердце друг друга. Это дар судьбы, редкий и прекрасный, Нарцисса. И мы должны быть ей благодарны за это. Драко не сможет найти никого, кто будет любить его так, как Гарри. Для него Драко – самое главное на свете, и он будет защищать его изо всех сил. Он сделает Драко более счастливым, чем любой из нас может вообразить. И еще кое-что, миссис Малфой… Я преподавал Драко на третьем курсе, когда он встречался с Панси. Он не был увлечен ею, это было всего лишь детское любопытство и желание попробовать что-то новое. Он был геем уже до обряда; просто не был уверен, как реагировать на это. Меня не удивит, если он экспериментировал и с другими мальчиками, о которых ты и понятия не имеешь.
– Это смешно! – прошипела Нарцисса. – Я знала бы, если бы мой сын был геем.
– Пожалуйста, – попросил Северус мягко. – До недавнего времени между вами постоянно стоял Люциус. А представить, что Драко признался бы в этом отцу, просто невозможно. Люциус пришел бы в бешенство, если бы узнал, что его единственный сын не намерен заводить наследников.
– И почему нет? – прорычала Нарцисса. – Он – лорд Малфой. У него есть обязательства перед семьей!
– И он выполнит их, – возразил Ремус. – Любовь не помешает ему занять место главы семьи. Ведь есть и другие Малфои, и он может назвать любого из них наследником и преемником, который займет его место, если он решит жить с Гарри. Ты же не думаешь, что он согласится продать душу за имя Малфоев, Нарцисса?! Это ведь твой сын. Неужели ты не хочешь, чтобы он состоялся как личность и был счастлив?
– Вы оба полностью поддерживаете это безумство! – сжав кулаки, она неистово впилась взглядом в мужчин. – Как вы можете, зная, что однажды Гарри вспомнит о насилии над собой?
– Мы не знаем, что произойдет, когда он вспомнит, – тихо возразил Ремус. – Знание, что прикосновения способны приносить радость и удовольствие, может помочь ему преодолеть ужас и боль случившегося.
– Вы с самого начала пожертвовали моим единственным сыном ради обреченного ребенка…
– Гарри не обречен, Нарцисса! – зло выплюнул Северус. – И никто не жертвует Драко. Если ты откроешь наконец свои глаза, то увидишь, что он более счастлив, чем когда-либо был. Он стал более зрелым и сильным. Никогда прежде Драко не был настолько уверен в себе и в том, кем он является и какой силой обладает. Он никому не позволяет управлять собой, но он умен и готов принять совет и наставление. Он растет очень сильным молодым человеком, и ты должна им гордиться.
– Гордиться, что он вспоминает о том, что он Малфой лишь на несколько минут в день?! Гордиться, что его больше интересует Гарри и война, чем его собственное будущее?! Гордиться, что он готов умереть за этого мальчика?! – Она отбросила волосы на спину и выпрямилась. – Вы совершаете огромную ошибку, допуская это.
– Лучше не вмешивайся, Нарцисса, – проговорил Северус, и в его голосе можно было различить намек на угрозу. – Ты лишь окончательно настроишь сына против себя.
Нарцисса долго молча смотрела на него, перед тем как развернуться и выйти из комнаты. Ремус заметил, какие у нее в этот момент были несчастные глаза. Он повернулся и взглянул на любовника.