— Хорошо, останусь ненадолго.
Мы нашли лавочку, скрытую от дома деревьями. Максим Сергеевич сразу привлёк меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы.
— Я скучал по тебе, — его горячий шёпот вызывал дрожь в моём теле, — никогда не думал, что это будет так мешать. Мне очень нужна сейчас ясная голова, а я не могу ни на чём сосредоточиться. Закрываю глаза и вижу твоё лицо! — он посадил меня к себе на колени и перешёл от слов к делу. Хорошо, что там не гуляли мамаши с детьми, наши поцелуи их вряд ли бы обрадовали.
Я совсем потеряла счёт времени, уже полностью стемнело и стало прохладно. Прижимаясь к груди своего спутника, я дрожала от холода, а может, не только от него. Пора было перебираться отсюда, и я с неохотой выбралась из кольца сильных рук. Его машина стояла в гараже, но он отвёз меня домой на такси, скорее всего, просто не хотел выпускать из своих объятий, впрочем, я и не возражала.
В моих окнах горел свет. Максим Сергеевич вопросительно посмотрел на меня, и я, вздохнув, рассказала о затее с ремонтом. Он облегчённо рассмеялся.
— Дурочка, я ведь мог набить ему морду! Между прочим уже собирался это сделать, — вдруг он стал серьёзным, а во взгляде появилась нерешительность. — Ты переедешь ко мне? Прямо завтра?
Я замерла, мысли метались в поисках правильного ответа. Мне не нужно было спрашивать себя, чего я хочу. В глубине души я прекрасно знала, о чём мечтала, и не стала лукавить, просто произнесла:
— Да.
Глава 10
Я беспокоилась, как отнесутся к моему решению близкие люди, но всё оказалось проще, чем ожидала. Подружки явно были готовы к такому повороту. Лена прыгала от восторга, а родители, хоть и немного растерялись, но скорее радовались за меня, чем переживали. Следующие три недели я была очень счастлива, так счастлива, как ещё никогда не была за всю свою жизнь. Я легко привыкла к новому месту, Лена, как могла, мне помогала. А главное, я засыпала и просыпалась в объятиях любимого человека. Пусть я пока ещё даже в своих мыслях избегала слова любовь, сердцу не надо было слов, оно и так ликовало.
Максим старался проводить дома как можно больше времени. Часто приезжал среди дня, хватал нас с Леной в охапку и возил то в ресторан, то в кино, то в парк. Мы с девочкой каждый день с предвкушением ожидали, что он придумает на этот раз, и он нас не разочаровывал. И уж тем более не разочаровывал меня, когда вечером, убедившись, что Лена спит, закрывал дверь нашей спальни.
Я была так счастлива, что не хотела ни о чём думать, не задавала больше никаких вопросов и не вспоминала, что злоумышленника так и не нашли. После возвращения из дома отдыха ничего плохого не происходило, как будто, злой рок остался там. Я почти поверила в это. А ведь раньше никогда не прятала голову в песок и даже гордилась своим умением трезво смотреть на жизнь.
***
В тот день Максим надолго уехал из города. Мы с Леной ждали его к вечеру и придумали интересное меню на ужин. Галина, помощница по хозяйству — строгая женщина пятидесяти лет — воплотила наши задумки в жизнь и ушла домой, а мы, пообедав, сели смотреть кино.
Уже в середине фильма я поняла, что с Леной что-то не так. Она сильно побледнела, покрылась потом и стала жаловаться на тошноту. Я предприняла обычные меры при пищевом отравлении, дала ей лекарство и поила водой, пытаясь вспомнить всё, что мы сегодня ели. Но девочке становилось всё хуже, даже рвота не облегчала её состояние, я испугалась и вызвала скорую. У Лены была хорошая страховка, нас быстро отвезли в больницу и положили вдвоём в платную палату.
Время шло, врач, который вначале подтвердил диагноз пищевого отравления, по мере наблюдения за лежащей под капельницей девочкой, становился всё мрачнее. Он сообщил, что ему не нравится течение болезни, и назначил новые анализы.
Когда в больницу приехал Максим, Лену уже увезли в реанимацию, а я находилась почти в истерике и плохо соображала. Наконец пришёл доктор, с трудом осознав, что он говорит, я похолодела. Дело было вовсе не в пищевом отравлении. Они определили вещество — это была большая доза сильнодействующего транквилизатора, продающегося только по специальным рецептам. Врач сообщил нам, что вызвал полицию.
Следующие дни я плохо помню. Долгие разговоры с полицией, подробный рассказ о нашем дне Максиму, мучительное ожидание вестей из реанимации — всё это происходило в эмоциональном вакууме, как будто я наблюдала за всем со стороны. Наверное, моя психика так защищалась.
К счастью, рядом был Максим. Я цеплялась за него, как за опору, его присутствие помогло мне справиться со стрессом. А через три нереально долгих дня мы узнали, что организм Лены выдержал. Ещё через неделю нас выписали из больницы, и хотя девочка была ещё слаба, дома её силы быстро восстановились. Начался сентябрь, и она пошла в школу, куда её отвозила и забирала охрана, а меня ждал институт.