Я любила Максима и знала, что он любит меня. Так почему же спряталась за надуманными объяснениями, побоявшись посмотреть своим страхам в глаза? Позволила прошлому, пусть и довольно трагичному, помешать нам быть вместе? Теперь я ясно видела те простые вещи, о которых говорил Егор. То, что ещё вчера старалась не замечать. Словно разбилось мутное стекло, через которое я в последнее время смотрела на мир. Я уже знала, что буду делать. Прежде всего, надо дождаться Лену и кое-что с ней обсудить.
***
На следующее утро девочка, как мы вчера договорились, приехала к нам. Мои родители составили для неё интересную программу на этот день, а я оставила их и уехала выполнять свою.
Я давила на кнопку звонка и чувствовала дрожь волнения — наконец-то увижу его! Дверь открылась. Видимо, Максим не смотрел в глазок, он равнодушно поднял глаза и замер. Его лицо озарилось такой радостью, что у меня защемило сердце. Но через пару секунд эта радость в его глазах погасла. Как будто щёлкнул выключатель, и осталась только холодная настороженность. Он спросил безразличным тоном:
— Ты к Лене? Её нет дома.
— Я знаю, она у моих родителей. Я к тебе.
Максим напрягся, как человек, который не ожидает от визита ничего хорошего. Я ощущала волны напряжения, идущие от него, и вдруг поняла — он боялся, что ему будет ещё больнее, чем сейчас. Мне стало так горько, потому что ничего сильнее я не хотела, чем стереть с его лица эту боль и убрать холод из глаз.
Он так и стоял в дверях. Я сама вошла в квартиру, не дождавшись приглашения. Сняла пальто и кивнула в сторону комнаты.
— Пойдём?
Зашла в гостиную и вспомнила слова Егора. Везде — на столе, на полках и даже на стене стояли и висели мои фотографии. Я изумлённо оглядывалась, Максим хмуро смотрел на меня.
— А Лена не возражает? — мне стало интересно. Он поморщился и ответил с вызовом:
— Нет, ей тоже нравится.
Я села на диван, а он продолжал стоять, не сводя с меня настороженных глаз.
— Спасибо, что не запрещаешь Лене проводить у нас много времени. Она единственная, кто остался у меня из родной семьи, и я тоже хочу принимать участие в её жизни.
Если он и ждал от меня каких-то слов, то явно не этих. Его плечи опустились, в глазах появилась горечь. А я просто не знала, с чего начать, как растопить этот холод между нами. Максим был слишком далеко от меня. Очень хотелось подойти и обнять его, вновь почувствовать жар его тела под своими ладонями.
Я вскочила с дивана и подошла к столу, рядом с которым он стоял. Взяла одну из своих фотографий, повертела её в руках и резко повернулась. Мы оказались слишком близко друг к другу. Моя рука касалась его руки, мои глаза смотрели в его глаза, моё дыхание смешивалось с его. Несколько секунд он не двигался, затем мука исказила его лицо. Он отшатнулся, отошёл подальше и отвернулся к окну. Я позвала его:
— Максим!
Он глухо спросил:
— Зачем ты пришла? Я почти убедил себя, что и так можно жить.
— Как так? Не обманывай себя. К чему же тогда все эти фотографии?
— Чтобы не вспоминать. Так ты всегда рядом. Если я не вижу твоего лица, то закрываю глаза и начинаю вспоминать… А это ещё хуже!
— Посмотри на меня, я здесь! Не надо меня вспоминать.
Он повернулся и поднял глаза, в них плескалась боль, его ледяное спокойствие испарилось. И это было лучше, теперь я знала — боль надо пережить, а не прятать.
— Максим, я смогла оставить всё, что было, в прошлом, и ты сможешь. Ты когда-то сам говорил: есть только ты и я — больше ничего не важно! Я люблю тебя, а ты любишь меня, и этого достаточно. Не знаю, что ждёт нас дальше, но не хочу упрекать себя в том, что упустила единственное, что придаёт моей жизни смысл, самое главное в ней — тебя!
Его взгляд метался по моему лицу. Я чувствовала огонь, что разгорался у него в груди, растапливая лёд, сковавший его душу. Он неуверенно улыбнулся и осторожно обнял меня.
— Я уже не надеялся, что смогу ещё когда-нибудь до тебя дотронуться!
А я сделала то, что давно хотела. Прижалась щекой к его груди, засунула руки под футболку и прикоснулась ладонями к горячей коже. Дрожь пробежала по его телу, передаваясь и мне. Он стащил футболку и обнял меня так крепко, что перехватило дыхание.
Максим целовал мои глаза, щёки, его губы нашли мои. Он так долго меня не отпускал, что начала кружиться голова. Я оторвала губы, чтобы отдышаться, а он продолжал целовать моё лицо, шею, торопливо рванул блузку. Она оказалась слишком тонкой для его нетерпеливых рук. Я ещё успела подумать, что теперь мне не в чем ехать домой. А дальше всё стало неважно. Ни разорванная блузка, ни холодная кожа дивана, ничего, кроме него…