. Они галдели, болтали и смеялись, как рабочий люд в кабаке после трудового дня, они были просты и демократичны. Но порой они напоминали Вернеру утонченное общество интеллектуалов, какой-нибудь Веймарский Золотой век, беседы Гердера с Шиллером — стоило им завести речь о поэзии, о живописи, о мировой политике или философии.
Они ели из глубоких чаш и пили из бокалов, рассевшись где попало, без всякого этикета. Потом брали музыкальные инструменты, и комнату наполняли звуки; иногда играли Бетховена или Моцарта, иной раз звучали индийские или тибетские монотонные напевы, но чаще Вернер вообще не мог определить музыки и понять, откуда она, и эта-то незнакомая и непонятная, была прекраснее всего, что он раньше слышал.
Инти тоже играла на тонкой и длинной флейте с тремя голосами, ее карие глаза при этом наполнялись светлым огнем.
Потом они говорили о своей работе. Работа в их жизни занимала огромное место, судя по разговорам — куда более важное, чем, например, семья или любовные игры. Вернер ни разу не замечал между ними флирта, томных взглядов из-под ресниц, каких-либо интриг и особых отношений — всего этого, похоже, просто не было здесь.
Так же пламенно, как обычных людей интересуют отношения с противоположным полом, этих людей увлекала работа. Большинство из них занимались наукой. Почему-то много было биологов, были физики, астрономы — но чаще всего Вернер даже не мог понять, чем занимается собеседник, как не мог понять и половины содержания этих бесед. Наука в здешней имата ушла далеко вперед по сравнению даже с передовой немецкой наукой.
Были здесь также врачи, учителя, инженеры, и эти инженеры занимались чем-то уж вовсе непонятным — какой-то штукой, которую Вернер для себя перевел как "оранжереи", или "лан-генератором", или вот Пеллку, к примеру, был энергетиком.
У него Вернер и спросил, после очередной беседы с Инкой, о таинственном источнике неисчерпаемой энергии, открытом амару.
— А-а, ты же не в курсе... Это геомеханическая энергия. Плиты земной коры, они, понимаешь, все время плавают, движутся на жидкой основе, иногда сталкиваются друг с другом, они не стоят на месте, и это очень мощная энергия. Ее только нужно правильно извлечь, а для этого нужен резонатор... В форме пирамиды. Пирамида Хеопса, знаешь?
— Погоди, но ведь это гробница!
— Чушь! Хотя и не совсем чушь. Впоследствии урку иногда использовали заброшенные энергостанции как гробницы или храмы или даже строили их подобия... истинных станций осталось не так уж много. Вот пирамида Хеопса одна из них. Ты ее устройство знаешь?
— Не особенно.
— Ну разберешься. Но иначе ведь нельзя объяснить, почему пирамиды строили практически все древние цивилизации. Они же везде есть! Южная и Центральная Америка, Египет, Азия, Европа, Австралия, уже найдены некоторые пирамиды на дне моря.
— Ты хочешь сказать, что все это — ваши энергостанции?
— Нет, не все. Некоторые пирамиды народы надстраивали уже без участия амару и с самого начала использовали их как храмы в честь богов прошлого. Также когда амару уходили или были убиты, через несколько поколений построенные ими энергостанции туземцы начинали считать священными. Хороший пример — цивилизация майя, молившихся и приносивших жертвы на пирамидах. Вырожденная цивилизация.
— Так вы до сих пор получаете энергию таким образом?
— Да, конечно, — кивнул довольный Пеллку, — Понимаешь, в пирамиде есть устройство, которое резонирует с движением плит, амплитуда его движений растет, ну и таким образом мы получаем электричество. В принципе, почти неограниченное количество. И человеческого труда требуется мало. Я вот дежурю иногда по станции и заодно провожу эксперименты, думаю, как улучшить энергоснабжение... аккумуляторы, вот в чем вопрос! Они у нас есть, но пока слишком уж громоздкие. А в Лаккамару они были любого размера.
Вернер почувствовал, что информации слишком много. Закрыл глаза. Инти, сидевшая рядом, взяла его за руку.
— Пел, не утомляй его. Отвяжись со своими аккумуляторами, ты уже всех достал.
Наступило тибетское лето, солнце очень рано просачивалось сквозь вертикальные световые щели, которых Вернер даже не видел — он вообще не мог выглянуть на улицу. Солнце ложилось световыми квадратами на деревянный пол, на одеяло. Вернер больше не мог спать, он жмурил глаза и представлял, что сейчас придет Инти.