До четырех я гонял на телефоне шарик в лабиринте — на что-то более осмысленное меня не хватало. Это было как в окопе перед атакой — наверное.
Я подозревал, что и десять полицейских, рассредоточенных по соседним номерам, не помогут. Пусть даже его схватят, но меня-то прикончить он все равно успеет.
Но что делать? Я же вчера, лежа вот тут и стуча зубами, поклялся себе самому, что не брошу это дело и не спрыгну на ходу. Я же себя уважать не буду.
Периодически я выглядывал в окно, но как и следовало ожидать, никого не заметил. Ровно в четыре в мою дверь постучали. Я поднялся. Щелкнул замком.
Я ожидал его увидеть — и все равно едва не вздрогнул, едва сдержал заколотившееся сердце. Он был довольно похож на фоторобот, как говорила Шеферша, "типичный немец", чуть повыше меня ростом, сероглазый блондин, коротко стриженный и гладко выбритый, с узким точеным лицом.
Алисы с ним не было, у меня отлегло от сердца. Хватило ума не втягивать Алису в это дело.
Преступник шагнул в комнату. Он почему-то внимательно вглядывался в мое лицо, даже жадно, словно искал во мне чего-то. Потом протянул руку. И я пожал ее.
— Здравствуй, Клаус, — сказал он, — я давно тебя не видел.
— Мы с вами знакомы? — спросил я с удивлением. Он улыбнулся.
— Давай сядем... Выпить есть что-нибудь?
— Только вода, — я достал два стакана.
— Давай воды. Жарко сегодня. Да, Клаус, мы знакомы. Извини, что я так... и что я сразу на ты. Ведь это естественно, я тебя вот таким еще видел, — он показал рукой чуть ниже уровня стола.
— Вы знаете моих родителей? — эта его манера обезоруживала меня, я не знал, как себя вести.
— Да, знаю. Кстати, я не представился. Меня зовут Анквилла. Анку Виллара, сокращенно Анквилла. И конечно,я знаю твоих родителей, ведь твой отец приходится мне племянником. Я твой двоюродный дед, Клаус. При рождении меня назвали Вернер — Вернер Оттерсбах.
Отправляясь сюда, я совершил непростительную оплошность: я даже не знаю здешнего телефона "Скорой помощи". А ведь она, похоже, может понадобиться. Впрочем, я всегда могу позвать на помощь свою группу.
Да и самому уже приходилось иметь дело с психами.
— Извините, — мягко сказал я, — я понимаю, вы откуда-то знаете нашу семейную историю. Но подумайте логически. Вы должны быть братом Франца Оттерсбаха, моего деда, так? Моему деду под девяносто, он сейчас в доме престарелых, сидит в инвалидном кресле. Вам... сколько вам лет? Пятьдесят?
— Мне девяносто два года, — просто ответил Анквилла. И снова улыбнулся, у него была хорошая улыбка, светлая, обезоруживающая, — Клаус, я не сумасшедший. Я действительно Вернер Оттерсбах. Был Вернером Оттерсбахом. Мы живем долго, очень долго. У нас есть средства продления жизни... если, конечно, генетика соответствует. И мы до ста пятидесяти-семидесяти выглядим как люди среднего возраста. Алиса ведь объяснила тебе насчет другого вида?
— Вы — представитель другого биологического вида, чем ваш брат, родители и племянник?
— У Франца тоже много генов амару. Не так много, как у меня — но он довольно сильный полукровка. И родители тоже. Эти гены передались и твоему отцу. У тебя абитур, ты должен представлять общую биологию, передача генов — случайный процесс, у одного человека в семье концентрируются одни аллели, у другого — другие. Пойми, наши виды тысячелетиями жили вместе и скрещивались. Не очень успешно, кстати, например, у нашей мамы было много выкидышей.
Анквилла залпом выпил свою воду. Налил еще. Я вспомнил, что и моя мама всегда с завистью говорила о многодетных и хотела завести вообще-то минимум пятерых, зарплата отца это позволяла, а сама она могла подрабатывать дома. Что ей помешало? Ведь нас всего двое, и то — с разницей в десять лет.
— Ты знаешь, Клаус, я рад... тебя просканировали еще там, в Германии. У тебя по 13 маркерам из 16ти полное совпадение. Ты практически чистый амару. Я когда узнал об этом... знаешь, мне было очень приятно. Вообще-то свою семью следовало проверять в перую очередь. Я думал сначала завершить дело с Алисой. Она тоже амару, как и ее дочь. Но раз уж ты так горишь желанием со мной встретиться, мы поговорим сейчас.
— Дедушка сказал, что вы были в Сопротивлении. И погибли в тюрьме.
— Да. Так и есть. Только я там не погиб, конечно. Просидел пять лет. В конце войны амару нашли меня. Они и тогда уже искали по всему миру возможных кандидатов. У нас еще не было сканеров, и это было сложно, требовалось взять кровь или ткани на анализ.
— Так эта организация существовала уже и тогда?
Родственник поглядел на меня и рассмеялся.