Махнул рукой женщине и нырнул во вращающуюся дверь. А мы направились к нашему стенду, где меня ждал солидный, но привередливый клиент. Француз желал рассчитаться чеком и просил такой процент скидки, какой мы обычно никому не давали. Обернувшись назад, увидел спину Николая, нырнувшего в салон головного такси.
Глава 18
ОТ САМЫХ ИСТОКОВ
Последний день работы на ярмарке — самый суматошный. Утром, пока в залах еще мало посетителей, новички бегают по стендам, обмениваются адресами и телефонами. Владельцы стендов, для кого ярмарка оказалась удачной, обсуждают и планируют очередные выезды. Те же, кто «пролетел, как фанера над Парижем», устраивают в последний день дикие распродажи, пытаясь спасти положение.
Надо оплачивать гостиницы, производить окончательный расчет с организаторами поездки. В противном случае могут за бесценок описать остатки товара и «зарубить» визу лет на пять. Более ушлые «ветераны» успокоительно похлопывают подобных коммерсантов по плечам и не без ехидства напоминают им их же рассказы первых дней. О гостиницах «в пяти минутах ходьбы от ярмарки, где все включено», о гостиничных номерах с платными каналами телевидения. Напоминают бедолагам, как те пыжились в первые дни, изображая из себя всезнающих и крутых. В заключение делают вывод, что все через это проходили. Вот это истинная правда: сея чаша никого в свое время не миновала. Отходят от неудачника, прикидывая в уме: «Приложился «фейсом» об стол так, что больше не появится, похоже». А этот настырный — полезет еще раз.
Отсев среди новичков проходит примерно пятьдесят на пятьдесят. Одни отваливаются уже после «первых брызг на столе». Другие упорно лезут во вторую, в третью ярмарку, неся убытки все меньше и меньше, набивая при этом не только физиономию, но и руку, приобретая опыт.
Таким упертым могут даже шепнуть по секрету о какой-либо потрясающей ярмарке в глуши Испании или Франции, куда якобы, побросав лопаты и мотыги, сбегаются фермеры со всей округи, выстраиваясь в дикие очереди за русскими матрешками и цветастыми платками для своих подруг. Он едет туда — пролетает в пух и прах так, что если бы билет не был в два конца, то пришлось бы наниматься в батраки к тем же фермерам. Когда он всплывает на очередной ярмарке, о нем уже говорят так: «Сел на иглу».
Да, может быть, чересчур жесткое сравнение, скорее такое состояние и поведение больше похоже на эффект моряка. Те, кто плавал, знают, что море затягивает. Люди рвут связи с ним через год-два… или уже никогда. Так происходит и тут. Мелькают страны, города, постоянно новые впечатления, новые знакомства с бытом, особенностями людей, а если у человека с головой все в порядке, то и деньги приличные начинают капать. Его уже начинают признавать своим в определенных кругах, побаиваются как конкурента, понимая, что на кривой козе уже к нему не подъедешь.
Парижская ярмарка всегда была последней в цепочке весенних мероприятий. С середины мая население Европы начинало экономить деньги на летний отпуск и участвовать в более поздних мероприятиях, значит, обрекать себя на провал. К этому времени накапливались усталость, раздражение ко всему упорядоченному и прилизанному. Все начинали рваться домой, желая вдохнуть из выхлопной трубы «дыма отечества», чтобы затем, месяца через два-три, получив удушье, скучать по порядку и организованности. И опять все сначала.
Утром спускаемся в холл гостиницы. У стойки на ресепшене оплачиваю номера. Расплывшись в заученно приветливой улыбке, администратор благодарит нас и выражает надежду, что в следующий раз, посещая Париж, мы вновь воспользуемся услугами их гостиницы. Короче — исполняем обычный, никого не обязывающий политес. Идем на парковку гостиницы и грузим личные вещи в багажник «ласточки». Целых две недели она отдыхала на парковке, но в эту ночь ей предстоит неплохо поработать на автобанах Франции, Бенилюкса и Германии.
Приехав на ярмарку, оставляю машину на огромной подземной парковке, и поднимаемся в павильон к нашему стенду. Пока девчонки в переговорной комнатке варят кофе, собирают на стол завтрак, осматриваю остатки нашего товара и прикидываю, сколько времени уйдет на сборы, упаковку, загрузку в машину. Официальное закрытие — в восемь часов вечера, но уже с пяти часов все стенды начинают потихоньку сворачиваться. Представители дирекции ходят по павильонам, пытаются сдержать этот процесс, но, как правило, эффект от этих уговоров и угроз штрафа нулевой. Вот и нам желательно к восьми часам уже поставить машину под загрузку, тогда есть шанс выскочить из Парижа на автобан еще при естественном вечернем освещении. Транспортные кольца и развязки Парижа достаточно сложные, и если прозеваешь нужный съезд, то можно уехать черт-те куда. Поработали мы в этот раз вроде неплохо, остатков немного должно получиться. Уже потом, на автобане, девчонки улягутся «валетом» на заднем сиденье и будут спать, а я всю ночь буду гнать до немецкого Дюссельдорфа. Часам к пяти утра должны добраться, если все пойдет по плану. Правда, загадывать время на дороге нельзя — плохая примета. Затем уже я завалюсь отсыпаться, а девчонок отвезут в аэропорт, и менее чем через три часа их будут встречать в Пулково.