Место за столом он выбрал напротив Катерины. Пока ему наливали полную миску щей, не сводил с нее взгляда. Девушка смущенно потупилась, ниже склонилась над тарелкой. Уже вовсю орудуя ложкой, он нет-нет да и бросал на нее взгляды. Наблюдая эту сценку, женщина еле заметно грустно улыбалась, но не выдержала и подначила офицера:
— Ты, милок, ложку-то мимо рта не пронеси, гляделки уж, поди, все проглядел. Совсем засмущал нашу красавицу.
Прикрыв ладошкой рот, девушка прыснула веселым смехом. В тот день впервые на ее лице появилось что-то похожее на румянец. А парень стал пунцовым до самых ушей.
В это время ребятня, вытянув шейки в его сторону, по слогам читала надпись на единственной медальке, висевшей у офицера на груди.
— За от-ва-гу.
Потом был чай. Обращаясь к парню, фельдшер предупредила:
— Вот чаек у нас, ты уж не обессудь, только морковный, да и сахарок только ребятне.
Офицер крутанулся на табуретке. С досадой шлепнул себя по ляжке и бросился к шинели, лежавшей на лавке. Уже запустив руку во внутренний карман, пояснял:
— Вот ведь беспамятный, мне комендант поручил подарочек передать, а у меня все из головы вылетело.
Улыбаясь, хозяйка ответила:
— Ну, так и не мудрено. Увидел деваху молодую да красивую, вот память-то и отшибло сразу.
Катерина фыркнула:
— Ну, вы и скажете тоже…
Женщина ей в ответ:
— А чего? Неправда, что ли? Да тебя еще пару месяцев подкормить — и хоть под венец, как раз в самую пору.
На столе появилась большая, толстая плитка шоколада. Парень пояснил:
— Это немецкий, трофейный. Наш комендант помог одному отпускнику после ранения сесть на поезд, вот он его и отблагодарил. Попросил меня отвезти вам, а я забыл, растяпа.
Взял большой кухонный нож. Приставив лезвие к плитке шоколада, с немалым усилием стал колоть его на крупные куски, пододвигая их детям и девушке. Когда очередь дошла до хозяйки дома, то она решительно отодвинула его от себя со словами:
— Ну уж нет, мне этого не надо, расколи еще пополам и отдай ребятам, пусть побалуются.
Катерина тоже попросила расколоть ее кусок и завернула кусочки в платочек со словами:
— Это я им потом отдам.
Девушка отлично представляла, что это «потом» уже совсем рядом, и скоро в их жизни с ребятами многое изменится.
В сенях раздались шаркающие шаги, затем тихий стук в дверь, и на пороге появилась соседка со скорбным выражением на лице. Поздоровавшись со всеми, тихо спросила у подошедшей к ней хозяйки:
— Что, за ребятками машину-то прислали?
Женщина только печально кивнула в ответ. На крыльце раздался топот ног — это очередной визитер отряхивал снег с валенок. Слух о том, что за детьми приехали из города, уже пробежал по селу, и старушки потянулись попрощаться с детьми. Офицер пытался объяснить женщинам, что можно и не спешить со сборами, до поезда еще часа четыре. Фельдшер подошла к нему и, взявшись пальцами за пуговку на гимнастерке, тихо так сказала:
— Ты вот что. Не обижайся только на меня. Одевайся и иди в машину, подожди их там. Дай мне попрощаться с ними, ведь с кровью от сердца отдираю. Знал бы ты, с каким страхом я ждала твоего появления на пороге. Да не понять тебе — молод еще. Не волнуйся, мы их быстро соберем, чего уж теперь сердце рвать себе да и им тоже.
Парень засуетился, подхватил шапку, накинул шинель на плечи и все бормотал:
— Да, конечно, что ж я, не понимаю, что ли?
Женщина то ли похлопывала, то ли легонько подталкивала его к дверям, приговаривая:
— Иди, милок, иди, негоже мужику смотреть, как бабы малых детей в дальнюю дорогу провожают.
Уже когда он выходил в сени, крикнула вдогонку:
— Палку-то свою в сенях оставил, смотри не забудь.
Каждый из пришедших сельчан что-то принес в дорогу отъезжающим. Соседка принесла с десяток пирожков с вареной картошкой и по вареному яичку каждому. Другая — две пары вязаных рукавичек для ребятишек. Были тут и шерстяные деревенские носки для всех. Уже увязали небольшой узелок с продуктами в дорогу и более крупный узел с городской одеждой девушки и кое-чем из ребячьего. Стали одеваться. В это время дверь вновь открылась, в комнату с трудом вошла высокая старуха и, выдохнув устало, опустилась на лавку у самой двери, расстегивая верхнюю пуговицу на потертой шубейке.
— Ох, умаялась, еле доползла, думала, опоздаю.
Окинула взглядом стоявшую уже в тулупчике Катерину, поманила ее скрюченным пальцем к себе.
— Подойди-ка, голуба.
Когда Катерина подошла, старуха поднялась и достала из-за пазухи большой пушистый платок. Встряхнула его и сложила пополам большим треугольником. Девушка отшатнулась, замахала руками, протестуя: