На каком языке беседовали? Ну вначале на английском, на нем немного говорили настоятель и один из монахов, а потом выяснилось, что Барт знает китайский, и перешли на него. А по ходу беседы он начал учить местный язык иссоргах. Ничего особенного, просто ему легко даются языки.
О да, он очень легко сходится с людьми. Для его профессии это совершенно необходимо. Как можно изучать цивилизации иных миров, если не можешь понять соседа? И потом, каждый человек — ну почти каждый — может рассказать столько интересного!
Однако он отвлекся. Так вот, он опоздал на вертолет и решил добраться до лагеря самостоятельно. Он вообще не полагается на всякого рода организации, забронированные номера и заказанные обеды; надеяться стоит лишь на себя да на неисчерпаемую милость Божию, вы не находите? И он нанял машину. Понятное дело, это было не так просто, ведь он никогда не был в Готане. Он даже толком не знал, где находится лагерь, — где-то на южных склонах горы Гиздр, в месте, где погибли ученые, вот и весь ориентир. К тому же водитель, которого он остановил, едва говорил по-английски, так что они могли уехать совершенно в другую сторону, представляете?
Тем не менее они как-то договорились и поехали. Однако уже на середине дороги нанятая им древняя «тойота» стала проявлять признаки расстройства желудка и опорно-двигательного аппарата, а когда началась гроза, вовсе впала в кому и заглохла. Водитель хотел переждать непогоду в машине, но, когда понял, что пассажир твердо решил идти дальше пешком, вызвался проводить его до лагеря и донести багаж.
— Понимаете, ему ужасно не хотелось идти, — рассказывал Барт, — но он считал, что должен выполнить свои обязательства. Это был, как я понял, вопрос чести. Я уважаю людей чести. Он собирался идти со мной до конца, но оказался не готов. Наверняка он не ходил столько пешком, как я. Знаете, я ведь исходил всю пустыню Наска в Америке, прошел вдоль каждого узора гигантских рисунков, оставленных там нашими братьями по разуму!
В общем, Барт дотащил багаж и водителя до деревни, рассчитался («Он хотел вернуть мне половину денег, представляете?») и отправился дальше налегке.
Завтра он сходит за ним — за багажом, разумеется, — водителя он дальше не потащит; ничего страшного, подумаешь, пять километров. Но сначала он пройдется по окрестностям — ему просто не терпится поскорее приступить к исследованиям. Так что он готов пожелать мне приятных сновидений. Или я собираюсь продолжить занятия?
Я сообщил, что нет, не собираюсь: главное прочитано, остался небольшой кусок, но его можно оставить на завтра. Что читал? Да памятку нашего руководителя. Представляете, накануне мне так и не удалось… И я поведал Барту историю моих сложных взаимоотношений с запиской Видовича.
— Так и должно быть! — заключил Барт, выслушав мой рассказ. — Вам что-то мешало прочитать записку, мне — добраться до лагеря… Каждый такой эпизод можно истолковать рационально, но, когда их набирается много, когда такое случается с несколькими людьми, надо выбирать другое объяснение. Все происходящее в Готане имеет на себе печать запредельного, потому что сам он проникнут мистикой и стоит на границе миров.
— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил я.
— Все, что здесь произошло! — воскликнул экстрасенс — Вы же читали записку и убедились, что случившееся с группой Рошбаха не поддается логическим объяснениям. Неслучайно следствие зашло в тупик. Целая бригада следователей, куча экспертиз, полгода работы — и что? В ладью Тебара они не верят, а в партизан, не оставляющих следов, верят охотно.
— Так вы что, считаете, что их забрала летающая тарелка? — спросил я.
— Тарелка? Какая тарелка? А, понимаю… Видите ли, Андрей… Простите, я знаю, что к русским именам надо добавлять имя отца, но вы мне его не сказали…
— Нет-нет, никакого имени отца не нужно! — воскликнул я. Впервые я видел иностранца, готового выучить мое отчество. — Андрей — и все.
— Отлично! Так вот, видите ли, Андрей, я, конечно, понимаю, что мой способ познания вызывает у вас усмешку и кажется шарлатанством. Да, среди уфологов встречаются и шарлатаны, и психопаты. Но это потому, что здесь рассудок с его построениями не так важен, гораздо важнее интуиция, ощущение иного мира, который окружает нас со всех сторон. Если вернуться к предмету нашей беседы, то объект, который принято называть «летающей тарелкой», здесь, как мне кажется, ни при чем. Здесь мы имеем дело не с иной цивилизацией, а с иной реальностью.
— То есть явились трое здешних демонов и уволокли наших предшественников прямиком в ад? — спросил я. Прозвучало это, боюсь, не слишком вежливо.
— Не верите… — вздохнул экстрасенс — Ладно, не буду вас убеждать. Пусть вас переубедит сама жизнь. Надеюсь, это случится не слишком поздно.
Глава 7
Подставные лица
Я проснулся под пение птиц: несколько представителей Emberiza, чижи, и, разумеется, наш вестник весны Sturnus. Еще обязательно должны быть попугаи, но их криков, к счастью, пока не слышно. Воздух прохладен и свеж, пахнет горьковатой травой наподобие тысячелистника и хвоей. В самом лесу наверняка ощущается запах гниения, но в лагере он не чувствуется. Какая удача, что паранормальные явления выбрали для своего обитания здешние места, ибо что может быть лучше горного леса в субтропиках?
Конечно, кто-то скажет, что горный лес в Альпах значительно лучше, но я с ним не соглашусь. Умеренно густой подлесок, обилие трав, толщина подстилки не менее пяти сантиметров, муравейники, осиные гнезда, пчелиные семьи, огромное количество малознакомых и вовсе мне не знакомых видов насекомых и птиц… Широколиственный листопадный лес, чем-то близкий к европейскому, но во многом — и это важно — от него отличающийся. Работать интересно везде, но работать в новых местах гораздо интереснее. А среди сосновых и тисовых стволов еще и приятнее — это вам не гелея, в просторечии именуемая джунглями.
Я это все к чему? Да к тому, что сегодня я запланировал первый выход на полигон. Пока никаких исследований, сбора образцов — чисто ознакомительный визит. Сделать кружок километров на пять-шесть для начала вполне достаточно. Посмотреть, насколько район проходим, много ли хищников. Тут вполне могут водиться пантеры и даже тигры. А уж волки — наверняка. Надо выяснить, насколько они агрессивны, насколько привыкли бояться людей. Это будет важно для дальнейшей работы.
Волки — это ладно, с ними я знаю, как себя вести. А если встречусь со здешними партизанами? Или, того хуже, с тремя демонами, о которых вчера читал? В первом случае меня возьмут в заложники, и придется ЮНЕСКО платить за меня выкуп. А во втором дело хуже: низвергнут меня в ад, где стон и скрежет зубовный, и заставят терпеть вечные муки за каждую халтурно прочитанную лекцию (было такое дело, ой было!), за романы с аспирантками, за… да найдется за что. Или превратят меня в здешнего вампира, и буду по ночам красться к лагерю и пить кровь из милой секретарши Джейн или из своего соседа Барта Персона. Хотя нет, соседа лучше не трогать, у него наверняка найдется в рюкзаке антивампирная рогатка и пара осиновых кольев, острия которых смочены монастырским елеем. Да и в целом человек симпатичный. С его образом мыслей он мог быть гораздо более назойливым и замучить меня до смерти всякими тайнами инь и ян. А он нет, ничего. Заметил вчера, что меня раздражают его рассуждения — и сразу свернул разговор. Таких соседей надо ценить, будь они хоть культурологами, хоть уфологами. Конечно, может оказаться, что вчера Барт Персон просто сдерживался, чтобы произвести на меня хорошее впечатление, а впоследствии проявит свою занудливую сущность. Глядишь, еще заставит меня переставлять кровать и тумбочку под тем предлогом, что в районе моего пупка сошлись линии темных полей, за завтраком будет учить меня левитировать, а перед обедом очищать карму. Ладно, поживем — увидим.