Да, так вот. Кэт очень милая, и, возможно, наше сегодняшнее свидание со временем разовьется в полноценный роман. Однако уступать ей с первого шага нельзя ни в коем случае. Прогуляться по лесу, дойти до водопада (а искупаться в нем? Интересная мысль!) — почему бы нет? Если Уокер потом пристанет с упреками, я найду что ему ответить. Но эта прогулка должна состояться именно в то время и при таких условиях, которые удобны мне. И потом, работа прежде всего. А выход с Кэт — это что угодно, но только не работа. Может, я и пойду сегодня в очередной обход (правда, в этом есть большие сомнения — поздно все-таки), но без нее.
Хотя… Может, именно мое стремление всегда контролировать ситуацию повинно в том, что я до сих пор остаюсь один. Романы, даже самые многообещающие, кончаются, и я вновь остаюсь в обществе Даньки и почтенного Бальтазара. Даня — кот, и не простой, в роду были ангорцы. А Бальтазар — обычный попугай. О характере, привычках, вкусах каждого из них я мог бы рассказывать часами. Помню, Зоя как-то в сердцах заявила, что я люблю животных больше нее. Возможно, она была права. Когда я слишком долго нахожусь в обществе себе подобных и не вижу других живых существ, я начинаю тосковать. Если представить мир, в котором остались бы только представители homo sapiens, да еще десяток видов, приспособившихся к «царю природы», фактических симбионтов, то я могу твердо сказать, что мне в таком мире места нет.
А что касается Кэт — завтра увидим, как далеко нас заведет ее интерес к лесным прогулкам и всему необычному и мое внимание к ее милому лицу. Как говорится, война план покажет.
Глава 11
Зона обморока
Парило; я шел сквозь неподвижный душный воздух, словно сквозь воду покрытого ряской застоявшегося пруда. Где-то на севере клубилась, готовилась к наступлению гроза. Через пару-тройку недель начнется сезон дождей, грозы пойдут непрерывным потоком, и ни о какой работе уже не будет и речи. Времени у нас осталось, прямо скажем, немного. Так что правильно я сделал, что пересилил лень и отправил свое утомленное тело в новый обход. Какое торжество сознания над примитивными инстинктами! Обезьяна бы так не поступила; значит, в чем-то мы все же отличаемся.
Кэт еще не знает; поймет, когда я не появлюсь за обедом. Вечером, видно, предстоит объяснение, и вряд ли оно будет приятным. Придумывать я ничего не собираюсь, так и скажу: работа, милая девушка, прежде всего. Вот представлю Видовичу подробный доклад — тогда можно и прогуляться.
Хотя, может, она и не слишком огорчится. У меня будут два аргумента, призванные ее порадовать. Во-первых, сегодня я принесу ей подробный отчет об интересующей ее таинственной зоне. Я обязательно туда загляну, все подробно осмотрю, проверю, так что будет о чем рассказать. А во-вторых, я ей сообщу, что вчера она ненароком подарила мне рабочую гипотезу. Собственно, ради ее проверки я и отправился в нынешний обход. Главная задача сегодня — провести повторный сбор образцов из муравьиных семейств в пятнадцати-шестнадцати точках.
Ага, вот подходящее место: есть и рыжие земляные, и древесные представители перепончатокрылых, есть и хороший ориентир — вон та скала. Я набрал две пробирки и отметил место сбора на карте. Вчера Кэт сказала о «лучах жизни»: дескать, все, что в них попадает, имеет больше шансов выжить. То есть она высказала гипотезу о связи «лазаретов» с определенной территорией. Я это понял глубокой ночью, уже когда лег спать. Понял и то, что не смогу проверить это предположение на уже собранных образцах: ведь при первом обходе я лишь приблизительно отмечал район, в котором их собирал, а не точное расположение семейства. Сегодня я проведу повторный сбор, точно указав место каждой пробы. Может быть, это что-то даст. А может, и ничего.
…К середине дня, когда я решил дать себе отдых, совместив его с приемом пищи, ответ на этот вопрос уже был готов. Хотя я осмотрел лишь треть намеченной территории, уже можно было сказать, что гипотеза о «лучах жизни» подтверждалась. «Лазареты», то есть муравейники, в которых больные особи имели шанс выжить (а может, и регенерировать? Это тоже надо проверить!), располагались на строго определенной территории; для удобства я окрестил ее «зоной жизни». Все, что находилось за границей этой зоны (впрочем, таких муравейников было немного, всего пять), ничем не отличалось от обычной картины, которую можно было наблюдать в любом уголке Земли.
Я выложил на полиэтилен сандвичи, налил из термоса чай и огляделся. Выбранная мной для привала скалистая площадка немного возвышалась над остальным лесом, и здесь было не так душно. За то и выбирали. А еще за обзор: отсюда просматривался дальнейший путь к моей «зоне обморока». Вот что значит национальные особенности: за что ни возьмись, всюду у меня зоны. При этом, насколько я знаю, у нас в роду никто не сидел. Хотя кто знает? Такие вещи обычно не афишируют.
Выбранный мной сегодня кружной путь был хорош не только тем, что позволил собрать образцы в шестнадцати точках, но и тем, что избавил меня от необходимости карабкаться на хребет в самом труднодоступном месте, где я спускался в прошлый раз. Правда, этот путь был раза в два длиннее, так что к хребту я доберусь только под вечер. Зато, может, лезть по скалам не придется.
Спустя два часа стало ясно, что я угадал: добравшись наконец до хребта, я увидел перед собой крутой склон со скалистым участком высотой метров пятнадцать.
Здесь не требовалось особых альпинистских навыков; можно было обойтись парой крючьев, которые я предусмотрительно захватил. Одновременно я убедился, что зайти на плато совсем без снаряжения можно было лишь одним путем: продравшись через густой подлесок и обойдя глубокое ущелье, через водопад, который я прозвал Змеиным.
Подъем не занял много времени, и вскоре я уже стоял на плато. Я думал, что хорошо запомнил расположение своей зоны, но оказалось, что память меня подвела: дважды мне казалось, что нужный перелесок находится передо мной, и я подкрадывался к нему, как кошка к мышке или орнитолог к редкой птице. Однако никакие голоса из-под земли не звучали, феномены в облаках не появлялись, и даже похмельный синдром не посещал пытливого исследователя; оставалось только разочарованно пожать плечами. Хорошо, что рядом никого не было: выглядел я, наверное, довольно глупо.
Я уже решил идти прямо к водопаду, чтобы затем от него как можно точнее повторить свой прошлый путь, как вдруг, проходя через какие-то неприметные кусты, почувствовал себя плохо. Это я слабо выразился: ощущение было такое, словно я на бегу ударился о невидимую стену. Чтобы не упасть, я схватился за ближайший куст, но и это не помогло, пришлось срочно сесть на корточки, а потом встать на четвереньки. Так, на четвереньках, пятясь, я выбрался с опасного места и огляделся.
Прямо передо мной были кусты, в которых я чуть не свалился, дальше открывалась поляна, на которой торчало несколько хилых и каких-то скрюченных деревьев. Справа виднелась буковая роща. Помнится, в прошлый раз я обошел свою «зону обморока» вдоль южного склона. Значит, сейчас мне следует двигаться южнее. Чтобы проверить себя, я достал компас. Здесь меня ждала еще одна неожиданность: стрелка уверенно указывала туда, откуда я только что пришел и где, по моим представлениям, находился восток. Однако пока я мысленно восстанавливал свой маршрут и пытался понять, где я сбился с пути, стрелка пришла в движение. Описав несколько кругов, она уставилась налево — я бы сказал, на юго-запад, хотя теперь я ни в чем не был уверен. При этом она подрагивала, словно собиралась вырваться из колбы. Это могло означать только одно: рядом находится источник мощного электромагнитного излучения. Не в моей ли «зоне обморока» он расположен?