Но не они привлекли внимание Тайпти. По правую и по левую руку от девушки шли двое. Оба невысокие и не слишком-то широкие в кости, но жилистые. Одному лет двадцать пять - тридцать, второму наверняка нет и двадцати. Оба чернявые и чернобородые - но на этом сходство кончалось. Младший, с едва пробившимися усами, одет не так уж и богато - и, казалось, терялся от изобилия столь могущественных персон. Он был вооружён, на поясе висел простенький нож - но уже по этому оружию можно сказать: простолюдин. Родственник - или любовник? Скорее второе, одежда больше напоминала гвидасскую. Хоть бы заговорил: по говору можно определить точнее.
Второй куда интереснее. Постарше, но бросается в глаза даже не это. На нём, как и на Артси, такая же печать власти. Хищные, точные движения прирождённого бойца, а за плечами - жуткий монстр: огромная и наверняка тяжеленная секира о двух лезвиях. Пожалуй, самое страшное в ближнем бою оружие. Картиры косились на не расстающегося с оружием воителя с неодобрением, но высказать ему в лицо недовольство, понятное дело, не рисковали. Настоящий вояка; такие в пору Северных походов Сколена и остановили имперскую военную машину. Даже и сейчас воин глядит исподлобья - высматривает угрозу предводительнице, и готов порвать того, кто посмеет на неё косо взглянуть. Странно. К женщинам и вообще всем, кто слабее в рукопашном бою, такие относятся с пренебрежением, и выполнять их приказы не станут ни за что. Что же сделала эта девица, ещё до той битвы, где разбили алков и Харайна, что такие сорвиголовы пошли за ней?
Но с каждой секундой у Тайпти крепло ощущение, что смотрит северянин не туда. Её внимание привлекла круглолицая девица, вошедшая за воином и вставшая по левую руку от него. Вроде бы таких из ста сотня, а эта ещё и довольно симпатичная. Падкий до женщин здоровяк вполне мог клюнуть. Но где-то она уже видела это лицо. И что-то с ней было связано... Нехорошее. Понять, на чём основаны подозрения, Тайпти пока не могла - но к таким вещам привыкла относиться всерьёз. Она незаметно пробиралась к девице, стараясь в нужный момент оказаться поближе. И не спуская с круглолицей осторожный взгляд. Вроде и не смотрела на неё - прямой взгляд настораживает, как предупреждающий крик. Но краем глаз отмечала любое движение.
Поначалу девица заинтересованно слушала Артси. Потом встряхнулась - точно вспомнила, что не сделала нечто очень важное. Бросила на картирку мимолётный взгляд. Одновременно правая рука исчезла под полой полушубка, доставая...
Дальнейшее произошло быстрее, чем можно рассказать. Именно это движение сказало всё - и Тайпти вспомнила, где прежде видела девицу. В тот самый день, когда завидующие её славе и богатству соперницы скинулись и сообща оплатили услуги наёмного убийцы. Он почти успел вонзить ей в шею отравленный шип. Почти. Гибким и грациозным, как подобает танцовщице, движением она ушла в сторону - и во весь голос закричала, вызывая охранников: заведение вряд ли смогло бы работать без бригады отборных костоломов. Охрана проявила бдительность и вовремя пришла на помощь, так что вскоре убийца замер в луже собственной крови.
Когда его перевернули, он оказался совсем ещё молодым парнем. И лицо его, конечно, было другим - но фамильное сходство просто бросалось в глаза. Так мог выглядеть младший брат этой девушки. И если сорвать с неё тулуп, под рубашкой наверняка обнаружится свинцовый медальон с изображением богини Борэйн. Как у того парня, что чуть не отправил к праотцам её саму.
"Они всё-таки решились! - зло подумала она. - Тупые ублюдки, что же они творят!" Тайпти явственно представила себе, что будет дальше. Как падает, получив удар клинком или отравленной иглой, Артси. Допустим, убийца сумеет нанести удар со спины простодушного здоровяка, все сочтут убийцей его, а она под шумок сможет уйти. Но останутся другие вожди, и все они, даже самые миролюбивые из картиров, будут оскорблены до глубины души. Первый Большой Совет провели задолго до Харванидов - и с тех самых пор никто не осмеливался осквернить священное место пролитой кровью. Особенно - пролитой подло, рукой убийцы. И будет неважно даже, кто именно послал убийц: важно только, что панчаят это допустил.
Потому после гибели предводительницы первыми наверняка ответят она с "любовником". После этого примирение станет невозможным, и Барск с его полутора тысячами наёмников, которым неохота гибнуть в безнадёжном бою, окажутся наедине с шестью тысячами людей Эвинны... и почти десятью - картиров со всего Сэрхирга. А стены города изрядно пострадали от землетрясений в Великую Ночь, и с тех пор толком не ремонтировались...
Вряд ли после этого они пойдут дальше, скорее, кто-то останется обживать опустошённую землю лирцев, а остальные разбредутся, как и раньше. Но вот самим лирцам будет уже всё равно: их город, да и остальные селения, разнесут по кирпичику. И виной тому будут пятеро старых упрямцев, решивших, что яд и кинжал надёжнее переговоров...
Мысли Тайпти летели, как пришпоренные, опережая тянущиеся густым мёдом мгновения. Предупреждать кого-либо - не хватит времени, в руке девицы уже появилась тонкая, матово блестящая игла - её предварительно обмакнули в отраву. А Эвинна стояла от неё на расстоянии вытянутой руки...
Но и броситься на убийцу самой - нет времени. До предводительницы борэйнов пять шагов, сейчас это равнозначно расстоянию до любой из трёх лун. Да и драться её никогда не учили. А можно и просто напороться на иглу самой... И крикнуть что-то вроде: "Сзади!" - не выход. Тут не поле боя, пока она сообразит, потеряет драгоценные доли мгновения. Единственное, что ещё можно сделать...
Рука Тайпти сомкнулась на факеле, что держал над головой молоденький паренёк. Конечно, он был сильнее женщины, но Тайпти оказалась быстрее, вдобавок знала, как правильно вывернуть деревяшку из руки - против большого пальца, и тогда или он выпустит факел, или сломается палец.
Пламя на конце факела загудело, описав огненную дугу, обжигая кожу, несколько капель раскалённой смолы упали на плечо Тайпти. Но и это уже было неважно, потому что факел, кувыркаясь в воздухе огненным колесом, устремился к лицу убийцы. Девица оказалась ничуть не хуже, она успела чуть отклониться в сторону, пропуская факел над левым плечом, но рука с отравленной иглой отдёрнулась - и все усидели из-за спины начавшего разворачиваться Эгберта смертоносное жало. Вскрикнул один из присутствующих - этот уклониться не успел, и остатки горящей смолы обильно брызнули на лицо и бороду. Запах палёной кожи и волоса, ругань, топот и крики слились воедино.
Когда эта проклятая плясунья швырнула горящий факел, Халишта заметила его лишь в последний момент. Если бы её внимание не было поглощено исключительно жертвой! Ведь учили же её с детства: надо держать в поле зрения всех присутствующих, отслеживая любое изменение обстановки. Но очень уж увлекла речь девчонки-жертвы - ладная, осмысленная, доходчивая, она даже стала немного сочувствовать борэйнам, чья родина медленно, но верно становится ледяной пустыней. Она едва не упустила момент - но всё-таки поспела уклониться. Увы, уходить от летящего в лицо пламени пришлось вправо, в противоположную от Эвинны сторону. Да ещё выходя при этом из-за широкой спины Эгберта, который по её замыслу и должен был "стать" убийцей.
- А-а-а! - заорал кто-то за спиной. Видать, бедняга не успел увернуться.
- Пожар!
- Горим!
- Тушите!!!
Чинный порядок Большого Совета был сломан одномоментно, шатёр наполнился гарью, топотом, криками и стонами. Обожжённого, какого-то плюгавого и неказистого старикашку, вынесли на руках, огонь сбивали со стены шатра, факел забрасывали снегом и песком. Но всё это уже не имело значения, потому что проклятущая Артси соображала быстро. Она уже шатнулась в сторону, уходя на безопасное расстояние, со змеиным шипением из ножен вылетел кинжал, его лезвие рассыпало тревожные, с фиолетовым оттенком, отблески. Но уже разворачивался одетым в вороной панцирь торсом Эгберт, собой закрывая предводительницу, и привычная огромная секира легла в крепкие руки.
Халишта понимала: уйти не удастся. Проклятая плясунья испортила всё. Но ещё есть в потаённом кармашке в рукаве небольшой нож, и его можно метнуть ей в горло, чтобы хоть так отплатить за провал...