- Хорошо. Но нашему городу уже угрожает опасность, - покачала головой Тайпти. - Идём в мои покои, тут слишком много ушей.
"Кто бы мог подумать, что в резиденции правительства свила себе гнёздышко куртизанка?" - невзирая на серьёзность момента, в голову пролезла ехидная мысль. Не тратя времени, чтобы смыть грим и переодеть пышный сценический наряд, только просунув ноги в тёплые мягкие сапожки, Тайпти повела гостью по гулким, пустым коридорам, мимо запертых массивных дверей и через длинные галереи узорчатых малахитовых колонн, покрытых барельефами. Две женщины поднялись по бесконечной винтовой лестнице в башню, ненадолго вынырнули в снежную круговерть на крепостной стене, и снова скрылись в башне, спускаясь в неприметный домик, примыкавший изнутри к крепостной стене. Выход из крохотного двора преграждала задняя, глухая стена дворца. Попасть сюда другим путём было невозможно.
- Далеко же приходится бегать "гостям", - намекая на профессию куртизанки, хмыкнула Эвинна.
- Ни один из них даже не подозревает об этом месте, - ровным голосом ответила та. - Только я, а до того моя мать и многие поколения моих предков по женской линии, с тех пор, как построили Серую Цитадель. Тебе известно, что я не просто куртизанка. На самом деле и политика - не главное моё дело. Просто мне очень нужно, чтобы лирцам никто не угрожал.
Дом оказался крохотной часовенкой, посвящённую одному из многочисленных богов или богинь Севера. Грубо отёсанные замшелые глыбы, пригнанные одна к другой безо всякого раствора, вход закрывает массивная дверь. Толстые дубовые доски, из которых она состоит, обиты полосами странного, не поддающегося ржавчине сплава, металл холодно сверкает, ловя отблески фонаря. Такая дверь, знала Эвинна, не сразу поддастся, если вообще поддастся, тарану. Да и где тут его разместишь, таран-то?
- На самом деле вся Цитадель моложе, чем это строение, - пояснила Тайпти, её губы почти приникли к ледяному металлу и, оставляя на поверхности изморозь, зашептали какие-то слова. Эвинна вслушалась - но опытная певица знала, как говорить, чтобы нельзя было различить слова. Когда она закончила, в двери что-то загудело, сочно клацнул металл - и тяжёлые створки отворились от лёгкого толчка Тайпти. Светя перед собой лампой, женщина вошла, Эвинна шагнула следом.
С привычным деревянным стуком дверь захлопнулась. Красноватые отблески с трудом пробивались сквозь вязкие тенёта тьмы, низкие каменные своды казались столь массивными, что Эвинна почти физически ощущала их вес. Артси было откровенно страшно, девушка насторожённо огляделась. В этот миг Тайпти подняла фонарь повыше, и света, наконец, стало достаточно, чтобы различить внутреннее убранство.
Тут было мрачновато, но по-своему красиво. Стены расписаны старинными, но не потускневшими от времени фресками: море, леса, дворцы, вспаханные поля и люди, как на многих и многих фресках и гобеленах Империи - но всё какое-то не такое. Леса - в густой, сочной, безумно-яркой зелени, то и дело попадаются искусно изображённые, но незнакомые растения и совершенно невероятные цветы. А ведь Эвинну учили основам искусства травниц и знахарок ещё в школе Воинов Правды...
Например, что это такое - с огромными листьями, длинными, будто перья, вознесёнными на высоту крепостной башни? А эта птица, кажется, носящая все мыслимые цвета? И море какое-то не такое, цвета расплавленного серебра, а не привычное тёмно-синее, с выступающими из него клыками красноватых скал. В дальней части бухты на мелководье прямо из воды растут деревья, морская даль подёрнута влажной дымкой. Поле с ярко-красной, цвета венозной крови, вспаханной землёй, залито водой, из воды пробиваются ярко-зелёные нежные стебельки. На поле копошатся бедно одетые, почти голые смуглокожие люди - слишком смуглокожие для жителей Сэрхирга, ещё недавно Эвинна и представить себе не могла, что бывают и такие. И дворцы другие, и храмы, и крытые огромными резными листами хижины бедняков. И особенно люди. Ни один народ Сэрхирга они не напоминают и близко.
Может, что-то прояснит надпись? Буквы напоминают сколенский алфавит, пришедший из-за моря вместе с Харванидами. Но почему-то они никак не складываются в привычные слова, да и сами какие-то изломанные, угловатые... Сульпиций, жрец, учивший её каллиграфии, называл такое письмо "архаическим".
- Догадываюсь, что ты подумала, - усмехнулась Тайпти. - Ты не права, Артси. Это - последняя часовня очень древней богини, у которой почти не осталось ни жрецов, ни почитателей. Мало кто знает об этом месте, даже со стены не разглядеть вход, а я отсюда вижу всех, кто на стенах. Очень удобно. Тут мы можем говорить без опасения, что нас услышит кто-то не тот. Разве что Богиня. О чём мы говорили? - несколько наигранно, как показалось Эвинне, спросила она.
- Об опасности. Что за опасность? - наконец, спросила Эвинна.
- В двух словах - крамцы и кенсы. Но каттхая, похоже, не из тех, кому нужны поверхностные объяснения...
По словам Тайпти, небольшой город-государство в устье Лирда возник веков пять назад, "за два века до Харвана Убийцы". За эту землю долго воевали кенсы, хорадониты, речники и браггарские племена, лучшие на Севере рыбаки и мореходы. Первоначально именно браггарам принадлежало устье Лирда. Браггарские племена не смогли защитить сородичей, а может, и не стремились... В некий момент лирцы, так называлось это племя, потому что вся жизнь его была связана с Лирдом, собрали народное собрание и объявили, что отныне они никому не подчиняются, но готовы со всеми торговать и поддерживать мир. Так было лучше для всех: четыре племенных союза получили доступ к устью Лирда. Поскольку никакие короли и вожди не защитили город, а выход нашли торговцы, именно торговые касты и стали самыми влиятельными. Жрецы и воины тут никогда не играли решающей роли.
Купец никогда не заинтересован в войне - если не торгует оружием или чем-то полезным для воинов. Но даже тогда предпочитает, чтобы воевали подальше от его дома. Лирцы всегда были в стороне от межплеменных войн. Этого можно было достичь двумя путями: либо иметь армию, с которой никто не рискнёт связываться - либо сделать так, чтобы Барск был всем необходим.
Первый путь сгодился бы для великого воителя, типа Оллога или Арангура Третьего, получившего в своё распоряжение Сколенскую Империю на пике могущества. Но купеческая республика слишком мала, да и не собиралась тратить на войско больше необходимого. Оставался второй путь - стать необходимыми для соседей.
На полтысячи лет Барск стал перекрёстком, где можно купить товары и узнать новости со всего мира, где вожди могут встретиться, не опасаясь засады. Сюда стекались изгнанники со всего Сэрхирга, чтобы избежать расправы - но здесь, найдя новую родину, они переставали вредить прежним сородичам: тех, кто не понимал, выдавали обратно.
Даже когда Арангур Третий начал Северные Походы, Барск умело лавировал между воюющими сторонами. В нём лечились раненые сколенцы - и покупали оружие не покорившиеся Империи вожди. Здесь подписывали перемирия, оставляли женщин и детей, чтобы они не попали под каток войны, соответственно, и сам город в разные периоды войны повидал и сколенских легионеров, и буйные дружины северных вождей. А перед Великой Ночью изначально все были равны. В первые годы после случившегося кошмара, казалось, воевать станет некому и незачем: целые области начисто обезлюдели. Увы, вздохнула Тайпти, людей ничего не изменит. И теперь, сорок лет спустя, на Севере вновь заварилась кровавая каша.
После победы в войне со Сколеном королевство крамцев стало сильнейшим на Севере. Этого оказалось мало:и нынешний король Крам Строитель рвётся к полной власти над Севером - то есть делает то же, что и Арангур. Спрашивается, зачем тогда воевали против Империи? Для начала он решил раз и навсегда раздавить извечного противника крамцев и бывшего основного союзника в борьбе со Сколеном. Для этого заключил союз с кенсами, которые также не в восторге от Хорадона. Договорился и с Амори: похоже, он думает, что сможет использовать энергичного алка.
Речники пока думают, к кому присоединиться, а поскольку они славятся своей свирепостью, никто не хочет толкнуть их в объятья к врагу. Значит, единственный путь для кенсов, и верхних, и нижних - захватить Барск, переправиться через Лирд и ударить в спину хорадонитам одновременно с крамцами. Но этого опасаются и хорадониты, поэтому они попытаются захватить город первыми. Нейтралитет, раньше выручавший лирцев, стал их бедой.