Ров остался позади, над головой сомкнулись своды дворцовой арки - длинного и довольно узкого, только чтобы могла проехать одна телега с зерном, туннеля. Факелы осветили многочисленные отверстия в стенах, те самые бойницы, стрельницы и литницы, призванные устроить пришедшим не с миром весёлую жизнь. Затем распахнулись ещё одни ворота, и над головой снова раскинулось звёздное небо. Он был во внутреннем дворе.
Говорят, особенно красиво здесь весной. Сверкают разноцветьем цветочные клумбы, одеваются в белое старые яблони и вишни, в них прячется стоящий точно в центре острова небольшой храм Алка Морского. Изнутри дворец кажется куда приветливее, чем снаружи: широкие окна, забранные витражами, крытая галерея вдоль всего внутреннего периметра, по которой можно гулять в зимние холода. Хотя какие это холода, когда и снег не каждую зиму лежит? Невзирая на небольшие размеры, в саду имелись и фонтаны, что сверкали солнечными днями крошечными радугами, был даже бассейн, в нём летними утрами совершал омовения король. С внутреннего двора в помещения вели четверо парадных ворот и несколько дверей для прислуги.
У каждого входа дежурила стража. У парадных ворот по четыре гвардейца, у чёрных ходов - по паре. Хотя уж сюда-то, вроде бы, незаметно проникнуть невозможно, стражники несли службу всерьёз. Баргену учинили самый настоящий допрос, грамоту осматривали только что не с увеличительным стеклом, но и потом так и не пропустили во дворец, задержав в караулке. Вместо него отправился один из солдат. Барген удовлетворённо подумал, что до короля мятежникам так запросто не добраться. Если бы он ещё и не выезжал отсюда никуда - ни на войну, ни на охоту, ни даже на завод, который итак работает как надо... Впрочем, тогда бы он не был королём Амори.
Гвардеец явился в сопровождении рослого немолодого мужчины. Барген узнал Веррельма - начальника королевских телохранителей, с которым Амори приезжал на оружейный завод. Невзирая на поздний час, Веррельм не выглядел заспанным - видимо, ждал его.
- Что-то ты рано, Барген, - усмехнулся алк. Прибавлять "катэ" к имени презренного, пусть и снискавшего королевскую милость, сколенца Веррельм счёл ниже своего достоинства. Неторопливо и обстоятельно начальник телохранителей принялся объяснять. - Тем лучше. Король приказал проводить тебя в тюрьму для особо опасных преступников, чтобы ты мог забрать этого Морреста. Сейчас тебе завяжут глаза - это нормально, так делается со всеми, кроме короля, внутренней тюремной стражи и работающих там постоянно рабов. Так положено, чтобы никто не помог узникам бежать. Затем тюремщики проводят тебя к камере. Узник очень опасен, следует там же надеть на него кандалы... Ну, об этом они знают. Твоё дело - удостовериться, что кандалы надёжны - ты ведь кузнец, так? На выходе из тюрьмы с твоих глаз снимут повязку. Там же тюремную стражу сменит приданный для охраны Морреста отряд. Они поедут с тобой... дальше. А с пленника повязку снимете только на суше - когда проедете второй мост. Не дело, если он запомнит дворец. Вопросы?
Вопросы были, и было их немало. Увы, на большинство ответить мог только король, а монарха ради какого-то там сколенца никто будить не станет. Да и не было, на самом деле, в этих ответах необходимости - достаточно подумать самому.
...Когда повязку сняли, он оказался посреди сыроватого прохладного коридора, обе стороны которого уходили во тьму. По правую руку в стене виднелось ответвление - но его закрывала массивная, очень прочная даже на вид дубовая дверь. Закрывалась она на огромный чугунный замок, какие умели делать только в старой Империи. Отец пробовал такие разбирать - но не очень-то и разобрался, что там к чему. Да и у познаний мастера Михалиса обнаружился предел. Тюремщик деловито вставил в замок такой же огромный ключ и несколько раз с силой провернул. Что-то клацнуло внутри механизма, один из концов железной дуги со щелчком выскользнул из паза. Тюремщик снял замок, с лязгом откинул засов, налёг на дверь. Несмазанные петли отозвались недовольным визгом, впуская небольшой отряд. Барген отметил, что стражники грамотно рассредоточились: двое лучников, наложив стрелы на тетивы, отошли назад, готовясь страховать вошедших в камеру. Мечники обнажили оружие, чтобы не дать пленному ни одного шанса.
- Это Моррест ван Вейфель, - представил пленника командир стражи. - Тот самый. Вы можете его забрать.
Но не всё оказалось так просто. Сперва на пленника, чумазое заросшее лицо которого в полутьме казалось жутким, нацепили тяжеленные кандалы - сперва ножные, потом ручные. Перед тем Барген их вдумчиво осмотрел, кажущиеся подозрительными звенья даже простукал пальцем. Если в металле есть предательская щель, она выдаст себя лёгким дребезжанием - слушать металл его учил ещё отец. Прочность, наличие ржавчины, вес, отсутствие подпилов и слабых звеньев... Да, такие не разорвать и трижды богатырю, в них нельзя ни драться, ни бежать. А если соединить их дополнительной цепью - то выпрямиться во весь рост или лечь на спину. Сколенец претерпел надевание кандалов спокойно, даже как-то безразлично. Иного он и не ждал.
- Цепи в порядке, - произнёс Барген. - Отцепляйте от стены.
Пришёл черёд массивной чугунной цепи (Барген отметил очень неплохую ковку и пайку звеньев - такая не подведёт, лопнув в неподходящий момент). Один её конец крепился к штырю, намертво вбитому в стену, второй - к ошейнику из толстой полоски металла, державшемуся на заржавленных болтах. Их сноровисто вывинтил тюремщик поздоровее, воспользовавшись небольшими пассатижами. Со скрипом одна из половинок ошейника раскрылась - и пленник с наслаждением ощутил, что натёршая шею железяка больше не давит на плечи.
- На выход, - по-сколенски распорядился Барген, стараясь казаться строгим и властным. Вроде получалось. - Вещи есть?
- Только то, что на мне, - усмехнулся узник. - Это что, казнь?
- Быть может, - буркнул Барген. Пусть проклятый мятежник, враг короля Амори, понервничает лишний раз - глядишь, ещё и раскается. - Не болтай, подставляй голову.
Тюремщик быстро и ловко завязал глаза Морресту. Барген придирчиво проверил повязку - нет, даже при дневном свете подглядеть было бы невозможно, что уж говорить о подземном сумраке. Следом он с чистой совестью позволил завязать глаза себе. Обоих стражники несколько раз повернули из стороны в сторону, добиваясь, чтобы они полностью потеряли ориентацию - и повели обратно.
"Ну что ж, - философски подумал Моррест, чувствуя, как неторопливо плывёт над землёй в крепких руках часовых. - Даже если казнь, по крайней мере, всё кончится раз и навсегда. Всё лучше, чем гнить в кутузке!"
Но отчего-то пришла уверенность: началась совершенно новая страница жизни.
Глава 3. Корабли на горизонте
Барген перестарался. Повязку с глаз Морреста сорвали лишь в порту - когда узника и мешки с дарами бывшему Императору сгрузили с телеги на каменный пирс. Моррест огляделся - и с наслаждением задрал голову, любуясь на звёзды и подставляя лицо солёному ветру. Вне сомнений - его вытащили из тюрьмы, постылое заточение кончилось. Да, вскоре он попадёт на корабль, откуда не сбежишь. Но ведь любой корабль рано или поздно войдёт в какую-нибудь гавань, так? А это - шанс. Тот самый, к которому он упорно готовился в камере. Только бы обхитрить этого юнца, судя по выговору, предателя-сколенца, продавшегося Амори с потрохами. И Амори поплатится за всё!
- Живее, не задерживай! - буркнул конвоир, древко копья ткнуло Морреста в копчик. Не смертельно, даже почти не больно - просто чтобы напомнить, что он тут не гость, а пленённый враг, который жив только по милости победителей. Мысленно выругавшись, Моррест вступил на трап. "Вы правы, ребятки. Чем скорее мы выйдем в море, тем больше надежд, что удастся освободиться".