Он встал, попрощался кивком головы, и молча вышел.
– Мамочка! – прошептала Джесси, – что это сейчас было? Давай отсюда непременно уедем прям завтра!
Августа только молча присела на тот же табурет на котором сидел полицейский и схватилась за голову.
– Джесси, я думаю тебе не стоит брать во внимание разных сумасшедших старух, – посмотрела она на Джесси и закрыла глаза.
…Непонятно кто больше радовался поездке в Лондон, Джесси или Сид. Джесси, толкая впереди себя коляску с Сиднеем, шла рядом с мамой. А Сиднею было явно интересно крутиться, прыгать и мешать Джесси. Хотя Джесси это только веселило. Её забавляли выходки младшего брата и на каждую из них она только весело смеялась, и тут же делилась своей маленькой радостью с мамой.
Пока добирались до Лондона на дилижансе, Сидней спал. Но едва только ступили на городские улицы, как малыш тотчас проснулся и оказалось, что ему интересно всё и все вокруг.
Осенние листья кружили, поднимаемые лёгким ветерком. День был солнечный и на удивление тёплый для этой поры. Августа только что приехала в Лондон и шла в городской совет, где её уже ждал инспектор школ.
– Ой мамочка, смотри, он смотрит на голубя! – то и дело раздавался вокруг, привлекая внимание случайных прохожих, звонкий голосок Джесси.
– Ой, смотри, он повернулся ко мне!
– Гляди, гляди! Он здоровается с этой тётенькой! Он машет ей ручкой! – Ему нравится этот домик, мамочка! Давай мы тут постоим? – Мамочка, он что-то говорит! Да не мне, а вон тому котику! – и большой серый кот, лежащий на подоконнике, брезгливо и удивлённо глянув на маленького мальчика, нервно забил хвостом и важно отвернулся…
…Августа с детьми свернула в узкий переулок, в конце которого стояло двухэтажное здание из красного кирпича. Вход немного возвышался. К нему вели две узкие лестницы, а само крыльцо напоминало широкий и просторный балкон.
Возле этого дома они остановились.
– Погуляйте тут, – попросила Августа, поправляя Сиднею одеяло.
– Хорошо, мамочка! Тут так красиво! Только возвращайся побыстрее! – ответила ей девочка, весело улыбнувшись и помахав рукой, когда Августа уже поднималась по ступенькам в здание.
Огромный кабинет на втором этаже был прокурен. Затхлый воздух ударил в лицо. Через грязные, посеревшие от дыма и пыли окна, пробивался тусклый свет. Запах пыли и табака проел тут всё. Шторы, книги, портреты, ровно висящие над головой немолодой дамы, сидевшей за широким столом в старом кресле.
– Ну? – посмотрела на неё дама, не выпуская из рук мундштук с вонючей дешёвой папиросой, – это Вы миссис Гудвин? – спросил она, выдохнув дым изо рта.
– Да, мэм, – ответила Августа, – обо мне должны были сообщить из школы Мелкшама. Я привезла рекомендательное письмо и диплом, как Вы и просили.
Дама позвонила в колокольчик. Следом за Августой вошла ещё одна, худощавая рыжая женщина в богатом платье.
– Это миссис Милтон, – сказала дама, – она наш методист.
– Очень приятно, миссис Милтон, – посмотрела Августа на вошедшую даму и поздоровалась с ней кивком головы.
– А я, как вы понимаете, инспектор школ для девочек в нашем боро8, – глянула на Августу дама с папиросой, – прошу называть меня мисс Партон. И что Вам нужно, миссис Гудвин? Мисс Партон оценила Августу недовольным взглядом.
– Мне сказали, что вам нужна учительница в школу для девочек, – ответила Августа, почувствовав себя неловко.
– Нужна, – выдохнула мисс Партон дым. Миссис Милтон перебирала рекомендации Августы, бегло и небрежно рассматривая их и швыряя на стол.
– Миссис Гудвин, – спросила она, – а чем Вы занимались последние пять лет?
– Я работала учительницей в Мелкшаме, – начала говорить Августа.
– Гм… – ухмыльнулась Милтон, – и как же, мне интересно, Вас, католичку, приняли в школу?
– Я окончила учительский колледж в Эдинбурге. И в Мелкшаме мне никогда не задавали вопрос о религиозной принадлежности.
– Они знали, что Вы католичка? – исподлобья посмотрела на неё мисс Партон.
– Прекрасно знали. И в Эдмонтоне тоже об этом знали, – Августа так и продолжала стоять и смотреть на то, как эти дамы переглядываются и обмениваются ухмылками, рассматривая её документы.
– Странно, – снова ухмыльнулась Милтон, – почему-то я не помню Вас.
– Но как же, – опешила Августа, – вы инспектировали мои уроки… два года назад.
– Ах, да, – не глядя на неё, небрежно швырнула на стол бумаги Милтон, – но никакого результата на вашем уроке я не увидела.