Дело шло к вечеру, лошадей уже развели по денникам, работники разошлись по домам. Мэтт и сам собирался уйти, но ему показалось, что лестница под Сьеррой не слишком надежна.
Внутренний голос подсказывал ему не обращать на нее внимания. И без того она всегда делала то, что хотела, черт побери. Пусть сломает шею, если уж ей так вздумалось. Он не может нести ответственность за все людские глупости. Но вдруг она свалится, а вокруг никого не будет? Он оглядел двор и вспомнил, что сегодня не видел Уилла. Собака же сидела внизу у лестницы.
Внезапно Сьерра обернулась.
— Чему ты усмехаешься? — спросила она, едва не оступившись. Для равновесия пришлось ухватиться за желоб.
Проклиная себя за то, что он с каждой минутой все больше осложняет свою жизнь, Мэтт направился к лестнице.
— Любовался, как ты мило выглядишь. Решил насмотреться в последний раз, потому что ты сейчас грохнешься и убьешься, — крикнул он. — Ты что, совсем спятила? — Мэтт схватился за лестницу. — Какого черта ты тут делаешь?
Она посмотрела вниз, и он разглядел гирлянду с цветными фонариками в ее руке. Мэтт уже заметил, что на веранде тоже стояло несколько коробок. Сначала он принял их за мусор, но теперь разглядел пластмассового снеговика в одной из них. Мама родная! Рождественские украшения. Предпраздничная суета. Вот что заставило ее потерять всякое соображение. Но он знал: Сьерра старается для Уилла.
— Хочу немного принарядить дом, — ответила она.
— А отсюда это сделать нельзя?
Она не ответила, и Мэтт неохотно предложил.
— Помочь?
— Спасибо, сама управлюсь.
— Ты ведь хочешь повесить их до Рождества? — спросил он.
— Разумеется.
— Тогда лучше слезь и пусти меня.
С тяжелым вздохом она начала спускаться. Мэтт стоял внизу, придерживая лестницу и наслаждаясь Сьеррой. Желание стремительно нарастало. Он протянул руки, чтобы удержать ее за талию, но ладонь неожиданно легла ниже, чем планировал.
Сьерра замерла, неожиданно почувствовав его руку на ягодицах. Ее пронзило такое жгучее желание, что она едва не свалилась с лестницы. К счастью, до земли оставалось не больше двух футов.
Последние несколько дней были для нее настоящей пыткой. Мэтт был близко, и она постоянно наблюдала за ним, мучилась желанием. Та чудесная ночь не насытила ее, лишь разожгла аппетит.
Сьерра понятия не имела, как долго сможет владеть собой, один раз уже поступившись своей гордостью. Но как бы она ни мучилась, навязываться ему не собиралась. Ей нужно было больше, чем он, по его словам, мог предложить. По крайней мере, он должен был признаться, что хочет ее.
Сердце колотилось. Сьерра прерывисто дышала. Поскольку Мэтт стоял внизу, она волей-неволей оказалась в его объятиях и как бы невзначай положила ладонь ему на грудь.
Его лицо было совсем близко.
— Сьерра, извини, я не собирался…
Но она уже почувствовала его желание, когда прижалась к нему, легонько вскрикнула и приоткрыла губы.
Повинуясь порыву, Мэтт наклонился и припал к ее рту губами, сначала осторожно, потом все смелее завладевая губами, дразня и наслаждаясь знакомым ощущением.
Перед глазами завертелись цветные искры, когда она почувствовала его язык на своем нёбе. Сьерра впитывала его мускусный запах, наслаждалась его вкусом и ощущением прижатых к ней твердых мускулов груди.
От ее цветочного запаха у него закружилась голова, и Мэтт ни о чем не мог думать — он хотел ее. Ему так нужно было что-то хорошее, за что можно зацепиться. А Сьерра всегда уносила его в самые мирные дали. Он горячими ладонями гладил ее тело.
Сьерра теснее прильнула к нему, с ее губ слетел слабый вскрик. Она чувствовала, что трусики стали влажными, и все мысли о рождественских украшениях вылетели у нее из головы. Сьерра плохо притворялась, что любит Бена, с годами все хуже и хуже. Но ей легко было любить Мэтта. Все разумные мысли покинули ее перед натиском желания. Колени подкашивались.
Когда рука Мэтта коснулась ее груди, Сьерру охватил жар. Она выгнула спину и закрыла глаза.
— Ох, Мэтт…
Внезапно Сьерра вспомнила, что они стоят во дворе у дома. Если кто-то подойдет к калитке… Похоже, та же мысль пришла в голову Мэтту.
— А где Уилл? — спросил он.
— Репетиция, — выдохнула она. — Его еще несколько часов не будет.
— Ты читаешь мои мысли.
— Ты говорил, мы не должны…