Патрисия пошевелилась в кресле, и оно громко скрипнуло, привлекая внимание Виктора. Он поймал ее пытливый взгляд и вопросительно изогнул бровь. Пат дернула плечом: потом обсудим.
Она подвинула к себе блокнот и, взяв из органайзера карандаш, написала на чистом листке: «Выяснить, как взаимодействуют между собой «глаза», могут ли они усиливать или ослаблять друг друга? Оценить перспективы». Последнее она подчеркнула дважды.
Тем временем Михаил Загоскин продолжал говорить:
- ...Бон - религия не слишком известная и уступает буддизму по числу последователей. Однако история знает периоды, когда она и ее варианты были распространены по обширнейшей территории от Индии до Британии.
- Бон практиковали в Европе? – позволил себе усомниться Демидов-Ланской. – Вы имеете в виду какой-нибудь древнеарийский забытый культ?
- Нет, я веду речь о более позднем времени, - ответил Михаил. - Некоторые ошибочно считают, что Бон тождественна буддизму, беря за основу территориальный признак и некоторое сходство в основополагающих догматах, но это в корне неверно, ведь в главном эти учения расходятся. Бон требует от последователей активной борьбы за правду, а никак не стремления к покою, свойственного буддийской доктрине. Силы, враждебные адептам бонпо, это обман, ложь и зло. В малочисленных аутентичных текстах сказано, что учение Шенраба распространялось к западу от Памира – в Иране и Средиземноморском бассейне в первые века нашей эры. В античном мире существовал культ, совпадающий с основами Бон, это культ Митры, покровителя воинов и борцов против лжи и обмана. Западный митраизм известен как «Непобедимое солнце». Впоследствии, правда, он не выдержал соперничества с христианством и исчез.
- Как подробно вы изучали этот вопрос? – уточнил Белоконев, беспокойно ерзая на стуле. Ему было, что добавить, язык, что называется, чесался, но он сдерживался, уважая просьбу Соловьева не устраивать сейчас научных дискуссий.
- Мы исследовали медитативные и ментальные практики Юнгдрунг бон со всех сторон, - ответил Михаил. – Собственно, начинали мы именно с философии и медитаций, а затем смотрели, как медитативный ретрит способен влиять на работу иммунной системы, ментальных способностей и прочего. Хотя молекулярные механизмы такого явления изучены еще не до конца, стало ясно, что бонские традиции оказывают влияние на наших испытуемых сильней, чем прочее.
Пат продолжала наблюдать.
Ее заместитель Демидов-Ланской, не обращая внимания на начальницу, внимал Загоскину со всем тщанием и, кажется, был всерьез увлечен тем, что слышал, стараясь разобраться.
Историк Белоконев шумно вздыхал и вертел головой. Человек мягкий и до крайности наивный, Геннадий обладал настолько выраженной мимикой, что даже когда молчал, все равно оттягивал на себя часть внимания. Соловьеву повезло, что историк оказался сегодня в Межгорье. Лучшего отвлекающего фактора ему было не найти. Иван Петрович, не отрываясь, следил за ним, поджав губы.
Супруги Грачи, взявшись за руки, изредка наклонялись друг к другу и перешептывались. Аня демонстрировала всем (а вернее – нахалке Москалевой, посмевшей только что играть в переглядки с ее супругом), кто тут истинная подруга Володи. Замашки собственницы у нее проявились, скорей, инстинктивно, чем осознанно, Анна действовала ради своего успокоения и реакции Милы Москалевой не проверяла.
Миле, впрочем, до Грача было мало дела – у нее был свой центр притяжения. Она ни на кого не смотрела, кроме Соловьева, к словам Загоскина не прислушивалась, зато зевала, прикрывая рот рукой, и терла глаза. Виктор отвечал ей неизменной ласковой улыбкой, он как бы извинялся, что притащил ее сюда вместо того, чтобы позволить отдохнуть, но при этом не забывал следить за ситуацией, как и Патрисия.
Врач Игорь Сабуров нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Его время вступать в дискуссию еще не пришло, он ждал, когда дойдет до конкретики, но Михаил Загоскин все медлил, не переходил к упражнениям, которые рекламировал, отделываясь общими словами.
«Интересно, чего он ждет? - думала Пат, беззвучно катая пальцем карандаш по блокноту. - Неужели и на его счет Аш ни грамма не ошибся? Все это игра – с его стороны, как и со стороны его отца. Но с какой целью? Чего они хотят?»
Последний из присутствующих, Кирилл Мухин, тихо сидел с ноутбуком на коленях и не поднимал головы от экрана. Патрисии оставалось лишь теряться в догадках, за кого его принял Загоскин – за секретаря, увековечивающего речь нейробиолога для потомков, или за не слишком воспитанного представителя молодежи, неспособного оторваться от гаджета даже на минуту. Кир походил на человека, которого совершенно не волновало то, что творится в кабинете. Судя по поведению профессора, Мухин не казался достойным соперником. И совершенно напрасно, между прочим.
Тем временем Михаил рассказывал о сути своей методики, но говорил весьма обще, обтекаемо:
- Психофизиологические силы человека начинают изменяться, если он выполняет упражнения по нашей схеме хотя бы неделю. Бон – весьма эффективна, поскольку вобрала в себя лучшее из шаманских практик. В «магической» - заметьте, я беру это в кавычки – системе все заточено на то, чтобы адепт очень быстро научился контролировать себя и начал вступать в резонанс с «божественными артефактами» - я снова ставлю кавычки. Прежде всего она основана на вибрациях, на звуке, на тонах.
- То есть – заклинания? - задал вопрос Сабуров.
- Можно назвать их и так, конечно, но мы же с вами ученые, - Михаил улыбнулся, лично я предпочитаю термин «акустическая активация». Кстати, должен отметить одну особенность. В традиции юнгдрунг бон свастика «вращается» справа налево, то есть является левосторонней, в отличие от правосторонней свастики буддизма. Поэтому бонпо делает многие вещи в обратном порядке: во время физических упражнений двигается по кругу против солнца и произносит мантры наоборот, например, «ом-мани-падме-хум» звучит в его исполнении как «мух-ем-пад-ни-ма-мо». И так далее. Пожалуй, эта абракадабра – единственная сложность, трудно запомнить ритмические последовательности, когда они кажутся бессмысленными. Однако если записать их и просто прослушивать во время упражнений, то это никак не сказывается на эффективности.
Он прервал на секунду свою речь и оглянулся на отца:
- Папа, я могу рассказать им про твою пурбу? Это важно для дальнейшего понимания.
Услышав про пубру, Владимир Грач оживился. Кир Мухин тоже на секунду вскинул глаза от компьютера, Демидов-Ланской резко откинулся на спинку стула, а Белоконев издал звук - нечто среднее между «Ах» и «Хм».
- Не притворяйся, будто не понимаешь, куда приехал, - ворчливо ответил профессор, для которого волна ажитации не прошла незамеченной. - Пурбой их не удивить! Они наверняка уже получили копию моей книги или печатают эти копии в сей момент, чтобы распространить среди сотрудников. Ведь это так, мадам де Гурдон?
Пат встрепенулась, услышав имя, которым ее давно не называли:
- Верно, - не стала она отрицать и отложила карандаш. - Электронные копии вашей книги сегодня-завтра будут готовы. Вы сами дали согласие на то, чтобы с ней ознакомилось как можно больше народу.
- Дал, - кивнул старик, - пусть читают. Меньше говорить придется. Если мы не будем друг другу полезными в сложившихся условиях, то к чему тогда все эти взаимные расшаркивания?
- А вы хотите быть полезным? - спросила Пат и тотчас послала извиняющуюся улыбку недовольно хмурившемуся докладчику. - Простите, Миша, теперь вас перебила я, но мне кажется, уж если речь заходит о пурбе и прочих вещах, надо кое-что прояснить.
- А чего прояснять-то? - профессор качнулся вперед, наваливаясь корпусом на трость. – И так все ясно. Мы все, сидящие здесь, знаем об артефактах - по-своему, конечно, но знаем, владеем частью информации о необычных технологиях и охотимся за недостающим. Вы знаете о Солка и их экспериментах. В Солка знают о «Ямане». Я наслышан про тех и других. И то, что мы встретились, сигнализирует лишь об одном: пришло время объединить усилия. Надеюсь, вы это понимаете?