Сегодня, когда Кир Мухин заявил, что везти Грааль на Мадагаскар это безумная затея, Вик не стал ее отговаривать. Даже поддержал, хотя никогда не верил в то, что она почитала как единственно верную цель. И сам предложил позвонить Лису. Лиса Пат побаивалась и потому обрадовалась, что он возьмет на себя переговоры.
Как ни крути, а на Соловьева Пат полагалась больше, чем на Демидова-Ланского, и в этом крылся парадокс. Иван был всегда рядом, а Ашор уехал при первой возможности. Но именно последнему она почему-то с готовностью прощала все – вплоть до предательства.
- Надо с этим что-то делать, - шепнула она восходившей над долиной Луне. – Надо жить дальше.
«Впрочем, - тотчас одернула она себя мысленно, - я не о том говорю».
Был еще Паша – муж и отец Адель. Ему Патрисия была обязана жизнью. Он спас ее, провалившись в портал. Провалился вместо нее, оттолкнув в самый последний момент. И теперь он взывал к ней из небытия, с той стороны, где ему больше нельзя оставаться. Пока она не решит эту проблему, не закроет гештальт, ей не стоит думать о чем-то еще. И о ком-то еще тоже.
11.6
11.6/1.6
Соловьев пришел сразу после завтрака, как и предсказывала Адель. В присутствии няни и охранника он вел себя безупречно. Вручил девочке коробку с куклой, показал пару фокусов с монеткой и рассказал ее няне анекдот.
Няня у Адель была уже третья по счету за последний год, предыдущие все сбежали, не выдержав нагрузки. Именно эта была с медицинским, а не педагогическим образованием, и на удивление, все еще держалась. Вик быстро нашел с ней общий язык. Ефрейтор Ольга Крылова тотчас попала под его обаяние.
Пат сидела за столом на кухне, проверяла почту, бросала на них краткие взгляды и не знала, смеяться ли ей за компанию с этой розовощекой брюнеткой или плакать. Она давно не имела никаких прав на Виктора. Да и прежде тоже, по большому счету, не имела. Между ними все давно было сказано, выяснено и решено, и ей не хотелось превращаться в собаку на сене. Однако именно так она себя и чувствовала: что с Милой Москалевой, что сейчас с этой Ольгой.
«Это от общей неудовлетворенности», - подумала Пат. Наверное, она просто завидовала всем, кто имел право расслабиться и посмеяться над анекдотом, тогда как у нее давно не получалось нормально веселиться – разучилась. Даже в ее окружении немногие отдавали себе отчет, насколько хрупок стал окружающий мир в последние месяцы. Одно неверное движение, несчастное стечение обстоятельств, которое не удастся предотвратить, и наступит апокалипсис. Патрисия слишком много на себя взвалила, и эта ответственность придавливала к земле, не позволяя отвлекаться на милые сердцу мелочи жизни.
Выполнив положенную программу-минимум, Вик подсел к Пат за стол.
- Извини, что не смог вчера, - произнес он, привычно переходя на французский.
- Я знаю, - оборвала она его покаянную речь, - Адель передала, что ты хотел предупредить, но охрана оказалась слишком бдительной.
Няня увела девочку в комнаты, охранник скучал в коридоре. Можно было считать, что Виктор и Пат остались наедине.
- Как она? – спросил Вик, имея в виду Адель. Мнения няни и собственных наблюдений ему, видимо, не хватило, и он пожелал услышать Патрисию.
- По-разному, - Пат прикрыла крышку ноутбука. - Бывают дни, когда она кажется нормальным ребенком, как сейчас. Но случается, что Адель уходит в себя, может подолгу сидеть, уставившись в одну точку, и не реагировать на наше присутствие. Это в чем-то напоминает аутизм, но по сути им не является.
- А что говорят психологи?
- А что они могут сказать? Они хотят лечить тело или, на крайний случай, душу, но Адель не больна. Она – другая. Она живет по иным законам. Ей нужен физик, а не психиатр. И еще ей нужен отец. Она постоянно говорит про него.
- Что говорит?
- Что он нас любит и ждет встречи. Что я должна его вытащить из той ямы, куда он провалился. Вчера вечером заявила, что он подарит ей куклу лучше, чем твоя. Это и правда ненормально, но я ума не приложу, как это прекратить.
- Вероятно, у Адель есть экстрасенсорные способности, но это как раз объяснимо. У некоторых детей они проявляются в раннем детстве, но с годами сходят на нет. Ты много рассказывала ей про отца, про то, какой он был замечательный, и она…
- Ничего я ей не рассказывала! – вспылила Пат. – И повторяю: это ненормально. Это настолько выходит за рамки, что я даже не могу ни с кем толком поделиться. Я ношу это в себе как проклятие. Доходит до того, что я начинаю опасаться собственного ребенка. Что она увидит во мне что-то и передаст отцу, а ему это не понравится. Я ухожу из дома, чтобы она не следила за мной, но расстояние – это иллюзия. Адель все равно все про меня знает. А потом об этом узнает и Поль…
Соловьев протянул руку и накрыл ее ладонь:
- Остальные тоже так думают: няня, охрана, соседи?
Она кивнула:
- Чувствуют и боятся. И молчат, как и я. Няни разбегаются. Полтора месяца назад пришлось сменить телохранителя. Я понимаю, звучит дико, но мне трудно подобрать слова, чтобы мое заявление не выглядело предвзято. Адель – красивая девочка, у нее внешность ангелочка, и она умеет притворятся не по-детски, когда это выгодно. Но если с ней провести больше времени, то всплывают такие подробности…
- Ты же любишь ее?
- Люблю? – Пат моргнула. – Конечно, она моя дочь. И я бы хотела ей помочь, но он – сильнее меня. У него на нее гораздо больше влияния.
- У кого – у Поля?
Пат опустила голову:
- Я не знаю, Аш… Я была беременна, когда попала в эпицентр диффузии. Адель – ребенок хаоса, и я иногда думаю, что она лишь кажется нам человеком, а на самом деле внутри нее с рождения живет совсем иное существо – чуждое, злое и страшное. Конечно, ты никогда в это не верил, во всяким случае, на словах, но тем не менее сбежал от этого кошмара, едва подвернулся случай.
- Пат, я не сбегал…
- Оставим эту тему! – сказала Пат. – Я надеюсь, что когда открою портал в мир, где застрял мой муж, то смогу задать ему вопросы и получить ответы. Ситуация разрешится, и Адель превратится в обычную девочку. Я очень на это надеюсь, Аш! Получив свободу, Поль оставит в покое дочь. Перестанет следить за мной ее глазами. Прекратит слать послания с той стороны. Я освобожу его, а он освободит меня. Вот моя цель! И если ты хочешь помочь мне, если желаешь мне добра, не убеждай меня в том, что мне все это просто мерещится. Утешения нас не спасут!
- Я тебя понял, - ответил Соловьев.
- Ты нашел «точки привязки» для Милы? – спросила она, сменив тему.
- Да, - Вик кивнул и достал из кармана кольцо. - Мила его не носила, лежало в вещах, когда прошла диффузионная волна. Изменилась надпись на ободке.
Пат взяла кольцо, повертела его перед глазами.
- Обручальное? Хорошо, уберу к остальным. А где второй предмет?
- Лично я подобрал только это. Нашел на пепелище, где в параллельной жизни был пансионат.
- Плохо.
- Зачем они тебе? Ты все равно не знаешь, что с ними делать.
- Это неважно.
- Пат, я хотел тебя спросить о другом кольце. О перстне с печаткой в виде важдры на пальце у де Трейси. В «Прозерпине» точно не принято было носить подобные знаки отличия?
- Я же говорила, что ничего об этом не знаю, - быстро ответила она. – Я всю жизнь занималась исключительно наукой, и мне никаких печаток не вручали.
- А Доберкуру?
- Не видела. И пока ты не стал перебирать все известные тебе фамилии, добавлю, что уже дала указание найти ювелира, изготовившего перстень с важдрой. Как только будет ясность, я тебе сразу сообщу.
- Спасибо, - сказал Соловьев с плохо скрываемым разочарованием.
- Ты звонил Виталию Лисице?
- Он обещал, что приедет. Возможно, что послезавтра.
- Дождешься его?
- Конечно. – Соловьев помолчал. – Я принес тебе книгу Загоскина и рукопись Устюжанинова.
- Копия книги пришла мне на почту, а вот рукопись я еще не видела.
- Загоскин передал мне ее поздно вечером. Я потому и не смог прийти, что читал ее всю ночь.
- Правда? – Пат неожиданно для себя улыбнулась. – Ты читал?
- Ну да. И хотя ты сказала, что нам стоит закрыть тему, я все же хочу обратить твое внимание на один отрывок. Это касается Адель.