- Скорей, благодаря «апгрейду», - усмехнулся Грач. – Любопытно сравнить. Ладно, предлог мне ясен, ну а повод-то какой?
- Я Загоскиным не во всем доверяю, интриганы они, оба, - честно ответил Вик, - потому хочу посмотреть их в действии, может быть спровоцировать, чтобы показали истинное лицо. Понаблюдай за ними, Вов, а после сравним результаты.
Мила вяло удивилась. Вик ни словом не давал понять, что в чем-то подозревает старого профессора. Его сына – да, он и ей казался немного неприятным, но Ивана Петровича? Он же вроде как пошел на контакт…
- Можно развлечься, - согласился Грач. – Кто еще будет?
- Гену хочу позвать. Он же здесь?
- Здесь, - подключилась к беседе Аня, слегка хмурясь. – Но ребята, мне Геннадия Альбертовича жалко. Вечно вы им, как щитом, прикрываетесь.
- От него не убудет, - сказал Грач. – Помню, как он классно отвлекал на себя силы противника на ледоколе. Даже до драки дошло. Казалось бы, простак Паганель, а каков эффект! Французы в него так и вцепились.
- Он же не нарочно! И не стоит повторять, - настаивала Аня.
- Не бойся, жена, на сей раз драки не будет. Ведь не будет же, Вик? Твои Загоскины мирные или как?
- Драка не планируется, - ответил Соловьев, давя улыбку, - но профессор побузить любит. В пансионате он, помнится, сказки всем рассказывал и смотрел, кто на них клюнет. Уверен, что и здесь не откажется провести разведку боем.
- А без военных действий нельзя? – спросила Аня. – Вик, пожалуйста, мы и так живем на пороховой бочке. Что ж вам, мужикам, вечно неймется?
- Если хочешь мира, готовься к войне, - напомнил ей Грач. – Лазутчики проникли на нашу заставу. Хочешь или нет, а придется жить по законам военного времени.
- Нечего было их впускать!
- Пат распорядилась. Она тут главная.
- Пат в последнее время совсем расклеилась. Вик, хоть бы ты на нее повлиял!
За оставшиеся полчаса они наговорили еще много всякого и непонятного, и Мила чувствовала себя чужой и сонной. Голоса сливались у нее в голове в мерное пчелиное жужжание. Она опасалась, что может упасть в обморок – как тогда, в доме Вика, узнав о собственных похоронах. Но обошлось.
Однако собрание в кабинете у Пат, которого она так ждала, прошло для нее в тумане. Видимо, долгая дорога, обилие самых разных впечатлений и сытый ужин сыграли с ней злую шутку. Не было возможности взять паузу, чтобы спокойно все осмыслить, и организм взял эту паузу сам. Мила сидела на стульчике у стены и клевала носом.
Нет, в первые минуты она честно крепилась и старалась не потерять нить разговора, но потом силы закончились. Даже присутствие в комнате Патрисии перестало ее волновать. Она обхватила себя руками и повернулась так, чтобы видеть одного лишь Соловьева. Его сосредоточенное лицо успокаивало. Мила знала: пока он бдит, с ней ничего плохого не случится.
В конце собрания, как и предсказывал Вик, всех взбаламутил профессор Загоскин. Он вышел на середину комнаты и затеял спор с Патрисией.
- Желаете знать, где сейчас находится моя пурба? Предлагаю честный обмен: я вам говорю про пурбу, а вы мне – про Чашу.
Мила слегка очнулась. Она вспомнила, что Вик рассказывал про сломанное Черное солнце, оставшееся в Антарктиде. Патрисия, по его словам, каким-то образом сумела закинуть его в параллельный мир, что нарушило баланс и привело к квантовой диффузии. Однако Иван Петрович, кажется, считал, что у Патрисии было еще одно, запасное Солнце. И он жаждал его заполучить. Или – на словах жаждал, а на деле просто кинул камень в пруд, чтобы понаблюдать за расходящимися кругами.
Мила растерла ладонями щеки, пощипала мочки ушей. Глаза слипались, но спать было нельзя – происходило что-то важное. Она пожалеет, если пропустит.
- Пусть я буду первым, кто раскроет карты, - выдал явную заготовку Иван Петрович. – Я скажу, где пурба!
- И где же? – историк с забавной фамилией Белоконев вскочил на ноги, роняя свой стул прямо на Милу.
Если бы не Вик, поймавший его, тяжелая металлическая спинка долбанула бы ее по коленям. Мила поджала ноги. «Боже мой! – думала она. – Что вообще происходит? И к чему приведет?»
- Солнечный нож находится на Мадагаскаре, в храме Анкаратры, - торжественно провозгласил Загоскин. - Это последний действующий храм древней цивилизации. Все предметы должны быть собраны в нем к моменту Судного Дня.
«Неужели правда?!» - поразилась Мила. Это было ее спасением. Если они найдут пурбу, то ее проблемы счастливо разрешатся. Ее и… Грача. Так, кажется, говорил когда-то Вик? Но почему же Иван Петрович этого раньше не сказал?
Аня наклонилась к мужу:
- Тебе стоит поехать на Мадагаскар самому, нечего перекладывать такое важное дело на курьеров. Чем скорей эта штуковина окажется в твоих руках, тем будет лучше для всех.
- …Поезжайте на Мадагаскар и заберите ее! – вторил ей Загоскин, порождая в душе Милки смуту.
- Пат меня не выпустит, - ровно ответил Грач, но Мила чувствовала, что и он внутри неспокоен. Володя, взглянув на нее, добавил: - И я теперь не один.
- Я тоже полечу! – рыпнулась она, но вышло негромко и неубедительно.
- Вов, отведи Милу вниз, - попросил Соловьев, - мне надо задержаться, а она уже с ног валится.
- Нет проблем,- ответил тот. – Нечего было ее вообще сюда тащить.
- Нас бы не поняли, оставь мы ее одну в спальне.
- А по-моему, им не до нас.
Они снова стали выражаться непонятно, и Мила сгорбилась на стуле. Она и впрямь жалела, что ее не оставили в покое. Ей уже казалось, что профессор шутит и нет никакой сенсации. Она не понимала, где правда, а где ложь. Слишком устала, чтобы играть в эти сложные игры. Правда… оставаться в подземелье одной, без Соловьева – нет уж, на такое она тоже была неспособна!
- Я приду. Обязательно приду, - сказал Вик, мимолетно целуя ее в макушку и угадывая все ее неозвученные страхи. – С Вовкой ты в безопасности. И даже в большей, чем со мной.
Аня потащила ее за собой по коридору. Несмотря на хрупкое телосложение, хватка у нее оказалась стальной. Грач шел следом, погруженный в молчание.
- У меня какое-то очень странное состояние, - пожаловалась Мила.
- Ничего, подруга, - сказала Аня, - ты сильная, выдюжишь. Вынесла о себе правду, вынесешь и все остальное. Хочешь, я с тобой посижу, пока не заснешь?
- Я не буду спать, пока Вик не придет. Он обещал.
Прозвучало это беспомощно, и Аня покачала головой:
- Не будь ребенком!
Однако, вопреки собственному предостережению, именно так она с ней и обращалась – как с ребенком.
Мила позволила ей довести себя до квартиры и потом отстраненно смотрела, как эта чересчур активная брюнетка беспардонно там распоряжается. Аня вытряхнула ее вещи на кровать, нашла в них пижамный комплект и отправила Милу в душ переодеваться. Когда же Мила вернулась, зевая, она заботливо уложила ее в приготовленную постель.
- Я тебе ночник приобрела. Ты клаустрофобией не страдаешь?
- Вроде бы нет, - пробормотала Мила, - кажется…
- Ну, все равно, пусть свет горит, а то мало ли.
- Спасибо. Я темноту не люблю.
- Я тоже не люблю, но привыкла. И ты привыкнешь.
Если Анна и впрямь собиралась сидеть у изголовья, пока ее не сморит сон, то заскучать она не успела. Оказавшись в кровати, Мила вырубилась. И проспала до утра, не услышав, как вернулся Вик.
А тот постоял над ней немного, поправил одеяло и ушел в гостиную, где его дожидался Грач.
- Спасибо, друг! - с чувством произнес Соловьев. – Боялся, она тут в первый же день что-нибудь устроит. Накопилось у нее всякого, потому и старался одну не оставлять.
- Это и не в моих интересах тоже, - ответил Грач. – Натворит дел она, а спишут на меня.
- Как тебе удалось ее усмирить?
- Должны же были на что-то сгодиться те издевательства, что мне пришлось вытерпеть? – криво усмехнулся Володя. – А вообще, я ее чувствую.
- Милу? Но как?
- Не знаю…. Как горящую свечку, если это тебе о чем-нибудь скажет. Свечку, которая может устроить пожар. Но и гасить ее нельзя. Просто осторожно поместить в подсвечник.
- Занятно. Я думал, у вас тогда ничего не получилось.
- Я тоже так думал, а вот поди ж ты – с ней взяло и сработало. Только я хотел бы тебя попросить, чтобы сей факт оставался в тайне. Им только повод дай, чтобы реанимировать старую идею, а я пока не разобрался, хочу ли этого.