- Ага, понял, - Кир послал девушке лучезарную улыбку. – Не дурак! Дурак бы не понял.
- Мне надо забежать к Патрисии, отдать ей кое-что. Буквально на полчасика. А потом придет Грач, да и я тоже вернусь, и мы все вместе перетрем за жизнь. Ты, кстати, должен мне многое рассказать про свои тюремные приключения.
- Почему бы и нет? – Кир сделался серьезным, и это ему шло, кстати, гораздо больше. – Если Мила не против моего общества…
- Я не против, - заверила она его.
- Ну, тогда договорились, - Кир снова обратился к Соловьеву: – А второе дело в чем заключается?
- Ты имеешь доступ к «Ваське»? Так, чтобы не особо светиться.
- Типа неофициально?
- Да.
- Неужели предлагаешь взломать главную гордость «Ямана»?
- Ломать не надо, надо просто кое-что глянуть, - Вик протянул ему листок, где было перечислено несколько фамилий. - Сможешь найти между этими людьми точки пересечения?
- Ну, наверное, смогу, - Мухин взял листок и театральным жестом почесал в затылке. – А чего неофициально?
- Пат прислала мне массив разных данных. Ссылку и пароль скину тебе тоже, чтобы ты покопался там повнимательнее. Мне кажется, что это далеко не все, что у нее есть. «Васька» знает больше.
- Типа держит тебя на голодном пайке?
- Или ее держат, понимаешь?
- Чего не понять! Я слышал про заварушку с Грачом. Кажется, троих по итогам уволили, да?
- Троих, - подтвердил Соловьев, - а мог кто-то и остаться.
- Типа ахтунг, немцы в городе?
- Типа того. Так сделаешь?
- Для тебя – что угодно. Правда, если эти фигуранты под грифом, придется повозиться. Я пока еще стажер.
- Тогда, как получится.
- Да все получится, не сомневайся. С «Васькой» я договорюсь. Детали биографии, учеба, работа нужны? Или ты их знаешь как облупленных?
- Не откажусь от любых подробностей. Сколько времени займет?
Кир наморщил лоб:
- Да, пожалуй, те самые полчаса, что ты в Жасмине будешь прохлаждаться.
Вик хлопнул парня по плечу:
- Буду должен.
- Сам же мог сделать!
- Не, мне подобное не по силам, а ты, говорят, большой спец.
- Не прибедняйся, - ухмыльнулся Мухин, - скажи просто, что тебе лень.
- Мне лень, - покладисто повторил Соловьев. – И у меня нет доступа к раю для аналитиков под названием «Яман-два». Даже такого ограниченного, как у стажера.
- С последним – согласен.
Мила все это время послушно стояла в сторонке, как и обещала. Но про себя дивилась на эту не совсем законную операцию. Она надеялась, что парни знали, что делали.
- Ну, тогда я пошел, - Вик повернулся к Миле. - Одна нога там, другая уже здесь.
- Все будет хорошо, - пообещала она и, слегка розовея под пристальным взглядом Мухина, поцеловала Соловьева в губы.
- На свадьбу пригласите? – спросил ее Кирилл, когда Вик вышел.
- Может быть, - улыбнулась она, - если будете себя хорошо вести.
- Давай на ты?
- Давай.
Мила подошла к окну и проводила взглядом любимого мужчину, пока он не скрылся за поворотом на соседнюю улочку – там, оказывается, был проход. С ее места ей была видна и фигура охранника, оставшегося у крыльца. Семен Муратович курил, облокотившись о столбик, поддерживавший крышу, и поглядывая по сторонам. Уход Соловьева он воспринял равнодушно.
- Хорошо, что тебя не посадили под замок, - негромко произнес Кирилл. – Персональные телохранители напрягают, конечно, но все же не так сильно, как тоска в четырех стенах.
- К телохранителям мне не привыкать, - Мила обернулась. – Это Вик договорился о моей относительной свободе. Дал мне немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что отныне я – обычная лабораторная мышка.
- Да это еще что, так – мелочь. Первые года два Грач вообще провел взаперти.
- Тебе легко говорить. Прости, - она потупилась. – А мне страшно. Ты ведь в курсе, что такое «глаз урагана»?
- Да, в курсе, - подтвердил Мухин. – Тебе нужен «Солнечный нож». И глубокая истовая вера, что все будет хорошо.
- При чем здесь вера?
- В Москве… ты же москвичка? – Мила кивнула. – Я тоже, - между прочим сообщил Кир. – Я живу недалеко от Курской, и там поодаль, на Яузе, стоит Спасо-Андроников монастырь. Он знаменит тем, что в нем сохранилась каменная церковь, расписанная Рублевым, и что в подземной тюрьме на цепях сидел протопоп Аввакум перед своей отправкой в Сибирь.
Мила слушала внимательно, хотя и не видела пока никакой связи. Однако Кир говорил так веско и увлеченно, что перебивать его вопросами не хотелось.
- Аввакум провел в каземате четыре недели, за которые его покормили всего пять раз, но истязали ежедневно. Потом, все так же в цепях, посадили на подводу и повезли прочь из Москвы. В Пустозёрске, в месте своей ссылки, Аввакум прожил 14 лет на хлебе и воде. Не раскаялся, не отрекся, не запросил пощады, и тогда его сожгли в апреле 1682 года. Ему исполнился 61 год. Представь себе, Мила, - Кир подарил ей долгий и проникновенный взгляд, - целый месяц сидеть в подземелье голодным и битым, потом уехать на север, где провести еще четырнадцать лет в обычной яме, вырытой в мерзлой земле – и не предать себя, не заболеть, не умереть от простуды и не потерять рассудок! Что спасало его и не давало впасть в отчаяние? Только вера. Вера – это сильнейшая энергия, доступная человеку. Аввакум и другие сходные с ним духовные подвижники знали одну истину. Они говорили себе: «Я есть, и в этом есть сила». В системе координат принятия решений они занимали четкую позицию. Их не уносило потоком – ни событийным, ни эмоциональном, ни информационным. Они верили в то, что правда на их стороне.
- И что? – тихо вымолвила Милка.
- Наш век стал веком пигмеев. Везде процветает инфляция духа. Мы прикладываем столько сил, чтобы не утонуть. Не психануть. Не метаться в поисках выбора как Буриданов осел между двумя копнами сенами. А надо всего лишь стать непоколебимыми. Избавиться от клипового сознания и вернуться к истокам. Вселенная устроена так, что все в ней работает в едином ритме. И наша человеческая природа тоже звучит в общем сонме голосов. Если мы, конечно, не фальшивим.
- А если фальшивим?
- Тогда мы выбиваемся из строя и обречены. Если мы звучим фальшиво, мы испытываем страх и разрушаем себя и свое пространство изнутри. Нас даже древний артефакт вроде «Солнечного ножа» не спасет – мы не совпадем с ним вибрациями. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
- И что же мне делать?
- Во-первых, перестать бояться. Не надо оглядываться на Патрисию или ее начальников. Не надо опасаться преследователей и того, что они временно окажутся сильны. Страх – это зловредный вирус, от которого следует немедленно избавиться. А во-вторых, ты должна уметь любить, но с этим, как я понимаю, у тебя проблем нет. Любовь и отсутствие страха спасут тебя и мир, а вовсе не артефакты.
Мила поежилась:
- Господи, ты рассуждаешь как старик.
- Просто я очень эрудированный, - прищурился Кир. – А как писал мудрый Соломон в «Экклезиасте», тот кто умножает знания, умножает и скорбь.
- Тебе точно семнадцать?
- Будет восемнадцать через месяц. Ну ладно, пока мы тут болтаем, пусть «Васька» займется делом.
Кир устроился за рабочим столом и включил ноутбук.
- Садись, - позвал он ее, указывая на соседний стул. – Будешь мне помогать.
- Как? Я не умею, я не хакер, - сказала Мила, но тем не менее, опустилась рядом с ним, как он просил.
- Что за пессимизм? – ухмыльнулся Кир. – А как же вера в себя?
12.5
12.5/2.5
Мила с интересом следила за манипуляциями Мухина на компьютере. Кирилл на какое-то время замолчал, погруженный в сложный рабочий процесс, и она тоже молчала, не желая его отвлекать. Однако спустя несколько минут, когда Кир, по всей вероятности, завершил первый этап и откинулся на спинку, задумчиво кусая губы, Мила все же спросила:
- Можно узнать, что именно ты делаешь?
- Вик попросил найти взаимосвязь между несколькими людьми, - охотно откликнулся тот. - В нашем горном комплексе один из уровней отведен под информационное хранилище, куда стекаются в реальном времени самые разные сведения с различных интернет-сайтов. Уже сейчас оно занимает гигантский объем и продолжает разрастаться с каждым днем. Скоро эта лавина обязательно выйдет из берегов, и надо будет придумывать, как и на чем все это хранить дальше. Может быть, станут записывать на ДНК или на кристаллы. «Яман-2», собственно, задумывался как проект, в рамках которого башковитые ребята пытаются найти способ скомпоновать эту дикую прорву данных таким образом, чтобы уместить в коробке из-под обуви.