- А остальные из вашей группы?
- Они уехали. Нет, Демидов-Ланской остался, он же главное ответственное лицо. Он даже частного сыщика нанял, чтобы выйти на мой след. Патрисия отсюда военных напрягла, генералов всяких, потом подключились дипломаты. Короче, все обошлось. От родителей влетело, конечно, но это фигня.
Мила покачала головой:
- Ты столько проблем создал! Может быть, все же стоило прислушаться к словам руководителя?
- Зато я выяснил, что Сокгён работает. И даже успел увидеть мужа Пат – Павла Долгова. Только про это я тебе рассказать не могу, извини, - он развел руками. – Я подписку давал.
Мила не стала настаивать, чем слегка разочаровала Мухина. Кое-что он все-таки поведать мог и ждал дальнейших вопросов.
Некоторое время они провели в тишине. Девушка о чем-то напряженно размышляла, и Кир отвлекся. Под воздействием собственного рассказа он невольно погрузился в воспоминания...
В Каменном зеркале Мухин увидел вовсе не иной мир, что было бы логично. Нет, он увидел прошлое. Это был один из его последних дней в Антарктиде, когда они в спешке покидали Хранилище через подземный ход.
Могло ли это быть простым воспоминанием, вытащенным на поверхность? И Иван Иванович, и Патрисия спрашивали его об этом несколько раз, но Кир твердил одно и то же – это не сон, не воспоминание и не фантазия. Что-то другое...
Когда Кир пробрался в беседку, то первым делом включил закрепленный на талии прибор, про который физики говорили, будто бы он усиливает поле гравитационного магнита. Когда его включали внизу, на площадке, датчики неизменно показывали увеличение напряженности. Над Сокгёном собиралась невидимая воронка, но она была слишком разряженной, чтобы добиться устойчивого эффекта. Кир стянул прибор-усилитель у Алии, полагая, что он облегчит ему мысленное вхождение в контакт с мегалитом надежнее медитаций.
Встав перед Сокгёном, Мухин прижался к холодному камню, положив руки на центральную выпуклость зеркала.
Диск зеркала был не просто гладко-отполированным, он скользил под пальцами как настоящее стекло. В середине круга были выгравированы рисунки и символы, чьи линии были прорезаны аккуратно, на одинаковую глубину, а то, что выступало рельефом, точно так же было выверено до миллиметра по всему протяжению. Мастера словно работали на станке с программным управлением. В центре же выступала черная гладкая полусфера.
Кирилла с самого начала тянуло дотронуться до нее. В первый раз, когда он добрался до мегалита, его слишком быстро согнала охрана, но в эту ночь никто уже не мешал ему ощупывать зеркало столько, сколько нужно.
Кир обхватил полусферу ладонями, прижался к ней лбом и замер, прикрыв глаза.
В первые мгновения не происходило ничего. Кир хотел сосредоточиться на образе Юры Громова, воззвать к нему мысленно, но голова сделалась пустой. Он просто стоял, не думая, не представляя ничего, вбирая в себя холод камня и морозного ночного воздуха. Возможно, именно холод и спровоцировал воспоминания, хлынувшие на него как из худого мешка.
Да, сначала это были просто воспоминания. Холод прочно ассоциировался с Антарктидой. После той поездки Мухин разлюбил зимы и снег. Потому и не хотел пересказывать родителям собственные приключения – они были слишком кринжовыми (*пугающими), чтобы смаковать их в десятый или сотый раз. Но в Корее Антарктида неожиданно вернулась к нему сама.
Кир перенесся в прошлое и оказался под ледяным куполом, накрывшем долину. Он увидел себя маленького, одиннадцатилетнего, стоящего на берегу подледного озера, разлившегося у обрушенной стены. Рядом находились другие спасшиеся: Белоконев, Громов, Грач, Долгов, Завадская и Егорова.
Кир-из-Будущего смотрел на мизансцену со стороны. Он никак не мог повлиять на происходящее, подать знак слегка растерянным, но настроенным на борьбу за выживание людям. Они боролись за себя и за жизни товарищей, стремясь выжить в совершенно безнадежной ситуации. Все, кроме Павла Долгова, одержимого в те минуты совсем другой страстью: вернуться за Патрисией в Храм. Паше было наплевать на собственную участь, он думал лишь, как обезопасить жену и их еще не рождённого ребенка. Кирилл-из-Будущего ощущал его тоску и страсть, граничащую с безумием. Он слышал его мысли, пульсирующие под черепной коробкой.
В миг, когда он осознал, что чувствует Павла как самого себя, Мухин догадался, что это не совсем воспоминания. Он реально перенесся назад. Вернее, Зеркало перенесло его, показало то, чего он пропустил в тот, первый, раз.
Павел бросил своих спутников и, поругавшись с Грачом, побежал обратно. Кир-из-Будущего несся над ним бесплотной тенью. Он увидел, как Паша вернулся в центральный зал к постаменту с Черным солнцем. Как, подчиняясь приказу Пат, тащил потерявшего сознание Ашора по коридору и как затем вновь вернулся к жене.
Кир видел Патрисию, присевшую на корточки перед пультом управления. У нее не получалось, Пат нервничала и колебалась, какую комбинацию клавиш нажать. А когда она, ошибившись, закричала, сгорая в вихре прорвавшихся иных пространств, он сжался, желая заткнуть уши.
Павел ворвался в зал, бросился вперед и оттолкнул жену собственным телом, скидывая со ступеней. Болезненный смерч закрутил свою новую жертву – Черному солнцу было все равно, кого тащить за собой.
Разверзлась бездна, и Павел упал в нее, теряя сознание.
Кир тоже едва не потерял сознание. Боль принадлежала Павлу, но в тот момент Мухин не разделял ощущения на свои и чужие. Падение в черную дыру оглушило его, но он чувствовал биение сердец – своего и Пашиного. Павел Долгов был жив, он очнулся, открыл глаза и взглянул прямо на задыхающегося Кирилла.
Они глядели друг на друга, как зеркальные отражения. Отражений было много – миллионы! – и они все множились и множились…
- Помоги мне… - страдальчески простонал Долгов.
Мухин вздрогнул и поднял голову. Вокруг них расстилалась ржавая пустыня. Песок шел волнами, колыхался, и раскаленный воздух дрожал над шевелящимися дюнами, его было просто невозможно протолкнуть в легкие, они не принимали его, было очень трудно дышать.
- Вытащи меня отсюда! – из последних сил выдохнул Долгов и приподнялся на локте.
- Где... вы? – с усилием выдавил из себя Кирилл.
- Я здесь. Пока еще здесь, но долго не продержусь. Спаси меня!!
Последний вопль долго стоял у Мухина в ушах – и когда его отдирали от Каменного зеркала, и когда хлопали по щекам, задавая тревожные и злые вопросы. Звуки корейских слов сливались с голосом Паши Долгова, умолявшего его спасти, и Кир мотал головой, моргал и кашлял, прочищая горло от набившегося песка.
Если бы он знал, к чему приведет эта выходка, то, возможно, и не решился бы. Цена не стоила ни усилий, ни жертв. Нет, потерянный в Антарктиде страх к нему не вернулся. Кир испытывал, скорей, бесконечное изумление от того, в какое пипяо (*в задницу) угодил со всей дури, понимая, что добытая с огромным трудом информация оказалась бесполезной. Даже если Павел действительно уцелел при переносе, а после выжил во враждебном мире под палящими лучами, Мухин не знал, где его найти. Спасательная экспедиция оставалась по-прежнему невозможной.
...- Кир, - спросила Мила, возвращая его в день сегодняшний, - а твои видения в зеркале… они точно не галлюцинации?
- Стопроцентно, - убежденно ответил Мухин. – В то время я ничего не знал про пустыню, посреди которой оказался Долгов. Пат уже потом подтвердила, что видела тот же мир, что и я. Это не совпадение. А еще про песок и ветер постоянно твердит Адель.
- Ее дочь?
- Да. У нее, знаешь, бывают странные сны.
- Вещие?
- Без понятия! Но иногда эта девчонка выдает такое, что у всех мороз по коже. Я как-то сам слышал, что она говорила про папу – это полная жесть. Она же еще маленькая, и все эти слова, нормальные для взрослого, звучат в ее устах жутковато.
Тут ноутбук на столе подал звуковой сигнал, и Мухин, прервавшись, уставился в экран. По нему бежали мелкие строчки текста.
- Теперь точно готово? – встрепенулась Мила.
- Похоже на то. Я сейчас еще кое-что сделаю... привык подстраховываться.