- Не стоит обсуждать такие вещи по телефону, - остановила его Патрисия. – Приходите и поговорим с глазу на глаз. Когда вас ждать?
- Я выхожу, - сказал Демидов-Ланской и повесил трубку.
Беседа в кабинете Ласаль, находившемся на четвертом уровне подземного городка, продлилась недолго. Демидов-Ланской готовился к длительной дискуссии, он даже набросал накануне тезисы, в которых говорилось, в чем он с Соворотовым согласен, а в чем принципиально расходится, однако Пат слушала вполуха. Выглядела она тоже неважно, как будто не спала всю ночь, и Иван не удержался от вопроса о том, что случилось вчера.
- Я видел, как прилетел санитарный вертолет. У вас ЧП?
- Нет, - Патрисия рассеянно потерла лоб, - все это неважно. Оно не имеет отношения к вам и к вашей работе.
- Хорошо. А что имеет?
- Я вам покажу. Но сначала подпишите это. - Она пододвинула к нему лежащий на краю стола бланк. – Это обязательство хранить молчание о том, что вы сегодня увидите и услышите.
Ну да, Соловьев его предупреждал. Демидов-Ланской пробежал глазами стандартный текст и подмахнул его. Ниже росписи проставил по просьбе Пат дату и время.
- Это все?
- Прочие формальности отложим на потом. Идемте!
Они покинули кабинет и отправились в долгое путешествие по бесконечному коридору. До сих пор Демидов-Ланской был уверен, что подземный бункер насчитывает всего четыре уровня, потому что лифт, которым он пользовался, имел лишь четыре кнопки. Но тут обнаружилось, что в горе существовали и другие лифты. Они начинались на середине спуска и вели на самую глубину.
Пат направлялась в те области подземелья, куда не было доступа простым смертным. Вместе с ней Иван преодолел несколько постов с охраной, трижды прошел идентификацию, а непосредственно у входа на секретный объект еще и сдал отпечатки пальцев и радужки, чтобы их занесли в базу.
Но вот препятствия остались позади, и они очутились перед герметичной бронированной дверью высотой в два этажа. Как ни странно, но потолки на нижнем уровне были очень высокими и терялись в сумеречном свете. Освещение, состоящее из прямоугольных матовых светильников, шло понизу, почти на уровне пола, отчего рождалось легкое чувство клаустрофобии, ранее Ивану не свойственное.
Пат приложила ладонь к сканеру, и створки гермодвери бесшумно поползли в стороны. Демидов-Ланской, промолчавший весь путь, теперь счел возможным задать вопрос:
- Неужели вы его уже сделали, это устройство Соворотова?
- Не мы, - ответила Патрисия. – Его сделали жители древней Антарктиды. И самое поразительное, что ему как минимум шесть тысяч лет, а оно исправно функционирует.
Ласаль шагнула в темный проем, и автоматические лампы, вмонтированные в стены по ту сторону дверей, разом вспыхнули, заставив Демидова-Ланского заслониться рукой. Контраст в освещении дезориентировал. Он сделал шаг наобум, прямо в слепящий голубоватый свет, не желая терять руководительницу из виду, но все-таки потерял. Ее силуэт истончился и потонул в яростных потоках агрессивного спектра, не оставив даже тени.
- Смотрите, Иван Иванович, - услышал он ее голос, - это наше Черное солнце. Или Ципинь сюань. Или Чаша Сурьи. Или Источник Белиссены. Или Святой Грааль.
Трудно смотреть, когда свет мешает вместо того, чтобы помогать. Демидов-Ланской отвел от лица ладонь и, проморгавшись от невольных слез, уставился вперед, где на высокой кубической подставке, отгороженной от зала прозрачным куполом, как в витрине музея, был выставлен небольшой предмет. Витрина, подставка, артефакт – все плавало в океане искусственного света, но Иван уже начинал к нему привыкать.
Никаких сложных инженерных конструкций - обычная небольшая пирамидка с навершием в виде конуснообразной чаши, окруженной в месте соединения тонким кольцом. Кольцо казалось парящим в воздухе, и если б не оно, то объект напоминал бы несимметричные песочные часы.
- Моя семья хранила Черное солнце на протяжении нескольких поколений, а с недавних пор это стало уже моим личным делом, - Пат смело подошла к витрине и оглянулась: - Что же вы застыли, Иван Иванович? Идите сюда, я покажу вам, на что способен мой Грааль.
15.3
15.3/5.3
- Грааль? – эхом повторил Демидов-Ланской, продвигаясь вперед еще на несколько шагов. – Почему вы все время говорите о Граале?
Когда это слово прозвучало в первый раз, он не среагировал, но сейчас оно хлестнуло, вызывая глухой протест.
- Потому что так называли это устройство на моей родине, в Провансе.
- Но мы не в Провансе. Как это оказалось на Урале?
- В истории много белых пятен, которые, в силу многих политических причин никто и никогда не спешит заполнять. Вашей стране тоже не повезло, ее прошлое было намерено искажено. Говорят, и тому есть свидетельства, записанные в старинных рунических текстах, что на Урале тысячи лет тому назад существовала развитая цивилизация, чьи следы канули в Лету. От нее остались одни руины и легенды. Последние повествуют, как в незапамятные времена на горе Иремель был построен прекрасный храм, чтобы хранить в нем удивительные вещи. Сегодня, разумеется, от храма не осталось и следа, но когда-то слава о нем простиралась на запад и восток.
- Так эта вещь… она всегда была на Иремеле?
- Нет, именно этот прибор прибыл сюда из французского Монсегюра, проделав долгий путь во времени и пространстве. На Иремеле Чашу лишь хранили последние триста лет. Мы не знаем, отчего был разрушен изначальный Иремельский храм и куда пропали его сокровища. Французский Грааль – это брат-близнец местного, уральского, занявший его место в пещере, где когда-то находился алтарь, ныне совершенно разрушенный. Переезд ценнейшего артефаета случился с подачи вашего предка, заводчика Демидова.
Иван смотрел на витрину и заключённый в ней артефакт, не отрываясь.
- Завидую вашей выдержке, - сказала Пат.
- Наверное, я просто не верю.
- Я начну демонстрацию. Это лучший способ вас убедить, что я не шучу.
В руке у Пат появилась золотая брошка в виде мальтийского равностороннего креста, усыпанного драгоценными камнями. Иван не успел заметить, откуда она взялась. Только потом, гораздо позже, он увидел еще один постамент, приткнувшийся возле самой витрины и утопающий все а том же жидком свете.
- Это Ключ, - пояснила Ласаль. – Чашей можно управлять с помощью переносного ключа и встроенной в алтарь панели. Но панели у нас нет.
Пат набрала код на пульте, вмурованном в защитный корпус витрины, и пуленепробиваемое стекло неторопливо вознеслось к потолку, открывая доступ к древнему устройству. Вытянув руку с крестом в его сторону, Пат потерла большим пальцем центральный красный камень, похожий на здоровенный рубин.
- Я выбрала программу стимуляции мозговых процессов. У нее отложенный эффект, но при этом программа выглядит зрелищно и не приносит человеку ничего кроме пользы.
Пирамидку окутало свечение. Сначала засияло кольцо, потом золотистые лучи принялись расти непосредственно из самой чаши. Они именно росли, как побеги, удлиняясь и множась, шевелясь и загибаясь на концах, образуя подрагивающие колечки. Эти колечки, как снежинки, не ведающие законов гравитации, поднимались вверх, искрились, разлетались в стороны и… пели.
Волшебный голос Чаши поверг Ивана в транс. Теплый свет, танец живых лучей и неземная музыка были настолько прекрасны, что на глазах у него снова выступили слезы – на сей раз от радости, смешанной с щемящей тоской и болью. Демидов-Ланской остро почувствовал свое несовершенство. Он преклонялся перед гением тех, кто придумал и воплотил этот удивительный прибор. Ему никогда не достичь подобного совершенства и глубины ума.
Патрисия стояла рядом и молчала. На нее Чаша тоже действовала. Ее глаза заволокло влагой, а губы дрогнули и приоткрылись в немом восхищении.
Действие программы было ограничено по времени. Свечение скоро померкло, песня затихла, и лишь воспоминание о волшебстве какое-то время не давало людям сдвинуться с места.
- Не понимаю, - сказал Иван, когда вернул себе способность говорить, - зачем вам я, если у вас уже есть это устройство?