Впрочем, еще при жизни Афанасий Соворотов догадывался, что не все его гипотезы будут безоговорочно признаны, поскольку шли вразрез с научным мейнстримом. Сохранилось две статьи, напечатанные в «Вестнике советской науки» и «Всесоюзном физическом журнале», обе посвящались параллельным мирам, но тексты, хоть и опубликовали, потом раскритиковали в пух и прах. Его труды были настолько сложны для восприятия, что выводы из них вызвали скандал. Современники решили, что физик над ними насмехается, перечеркивая все предыдущие достижения советской науки.
Соворотов утверждал, например, что Вселенная имеет минимум шесть измерений: три пространственные координаты и три временные, причем время не является прямолинейным, как стрела. Каждый объект в мире – шестимерный, и его физические параметры напрямую связаны с параметрами времени. Из этого вытекало, что объект перемещается в пространстве, путешествуя по времени, и наоборот – путешествует во времени, перемещаясь в пространстве. При этом, шесть измерений для нас, людей, сворачиваются в три. (*)
Тут, конечно, Соворотов не был первопроходцем, основу для подобных измышлений заложил еще Грегорио Риччи-Курбастро в 19 веке, который математически рассчитал, как половчее скомкать шестимерный тор, превращая его в трехмерный. Однако Соворотов пошел дальше и показал, как измерения на самом деле вставляются друг в друга, и как шестимерные миры сосуществуют бок о бок в границах многомерной Вселенной.
«Каждое мгновение где-то там возникает совершенно невообразимое количество миров, - писал он, - и все они отличаются от нашего какой-то мелочью. Но чем дальше они расходятся, тем больше появляется меж ними несовпадений». По сути, он опередил Хью Эверетта, провозгласившего о «делящейся вселенной» в 1957 году, и предвосхитил открытия Калаби и Яу, в конце 70-х годов 20 столетия поведавших о Суперструнах. (**)
Афанасий Соворотов не только описывал Мультивселенную, но и предлагал способ путешествия между ее ответвлениями. «Невозможно разрешить все возникающие проблемы подобных путешествий в жестко детерминированном материальном мире. Все, что мы видим – это иллюзия, и для преодоления этой иллюзии необходимо привлекать метафизику», - указывал он и далее пускался в рассуждения о том, что человек наделен от природы ментальными возможностями, позволяющими силой мысли трансформировать связи, возникающие между реальными объектами.
«Пусть мы и живем внутри иллюзии, но мы в состоянии ее вскрыть и даже изменить по нужному трафарету!» - утверждал он. Это приводило в ужас оппонентов: как это – «мир иллюзия»? Коммунизм, партия, пролетариат – это тоже иллюзия?! И как вы, товарищ физик, собираетесь ее вскрывать и изменять?
Просто удивительно, что с такими «скандальными взглядами» Соворотову позволили поехать на антарктическую станцию, чтобы изучать суперсекретный артефакт. Но, видимо, ситуация требовала кого-то с нестандартным мышлением. Замшелые академики, увешанные наградами, совершенно не годились.
В Антарктиде Соворотов взялся за дело с энтузиазмом. Он был уверен, что перед ним находится устройство для путешествия между мирами. Не имея ключа, они не могли его включить, но подозревали (опираясь на невнятные намеки из древних текстов), что его способны оживить звуки музыки или вибрация – надо лишь правильно подобрать колебания звуковых волн. «Мы проникнем в иные миры! - смело заявлял Соворотов. – Мы сделаем это, чтобы доказать, насколько прав Шредингер со своим котом в коробке. Мы найдем эталонную вселенную!»
Демидов-Ланской и сам не отказался бы обнаружить среди бесчисленного количества вариаций свою эталонную версию, однако для него все это долго оставалось абстрактными умствованиями, пусть и имеющими под собой сносную математическую базу. Он изучал артефакт отстранённо, желая, скорее, удовлетворить научное любопытство, чем кого-то осчастливить. Но Иван догадывался, что для Патрисии все выглядело иначе.
Патрисия стремилась найти мир, в котором ее муж, Павел Долгов, остался жив. Павел играл для нее роль кота Шредингера, ведь квантовый процесс – случайное событие, предсказать его невозможно, но возможно описать произошедшее с Павлом так, чтобы определить его шансы на выживание и открыть дверь туда, где эти шансы максимально велики.
Иван не брался судить, права ли она и должна ли идти на поводу личных желаний за государственный счет. Он даже ни разу не задавался вопросом, что она будет делать с «ожившим» мужем, когда рядом с ней уже находится другой мужчина? Иван просто решал для нее задачи, стараясь делать это максимально быстро и хорошо. «Черное солнце» было для него всего лишь инструментом познания мира.
(Сноски. *Образ ученого Соворотова имеет реальный прототип - советского авиаконструктора и физика-теоретика Роберта Ороса ди Бартини. Он был потомком итальянского аристократа (родился в 1897 году в семье барона), коммунистом, уехавшим из фашистской Италии в СССР, где стал известным ученым. Бартини придумал более 60 видов необычных самолётов, из которых в серийный выпуск пошёл только один. Еще он занимался космогонией, философией, знал 12 языков, писал стихи. «Чтобы догнать далеко ушедшую вперёд страну, не надо бежать ей вслед, надо бежать наперерез» - таков был его девиз. Изложенную в главе гипотезу о шести измерениях Бартини высказал задолго до возникновения Теории суперструн (кстати, в классическом варианте Теории суперструн было тоже шесть измерений).Бартини умер в ночь с 4 на 5 декабря 1974 года. Когда его тело два дня спустя было найдено на полу ванной, из крана шла вода, а на кухне горел газ. По заключению милиции, смерть была внезапной и случайной, однако Бартини именно в ту ночь написал завещание, в котором просил запаять все его бумаги по теме, над которой он работал накануне, в металлический ящик и не вскрывать его до 2197 года. Почему он назвал именно эту дату, осталось загадкой.
**В 1935 году физик Эдвин Шредингер предложил мысленный эксперимент, согласно которому кот, находящийся в коробке, может считаться живым и мертвым одновременно, пока никто не заглянул в эту коробку. С его помощью он иллюстрировал проблему так называемой «Копенгагенской интерпретации», предполагающей, что коллапс волновой функции происходит, когда частица подвергается наблюдению, измерению или каким-то иным образом взаимодействует с обычным миром. В 1957 году Хью Эверетт предположил, что господствующие представления ошибочны, и волновые функции на самом деле не коллапсируют. Тогда все вероятности продолжают существовать, и Вселенная делится всякий раз, когда гипотетический наблюдатель фиксирует результат для той или иной частицы.
Комментируя Теорию струн и гипотезу о Мультивселенной, известный популяризатор науки физик-теоретик Митио Каку писал: «Существует бесконечное число других вселенных и планет Земля, и бесконечное число копий всех нас. Если это правда, то одновременно происходят все возможные варианты развития всех жизней. В каких-то вселенных, которые называют «мультивселенной», ваша копия живет абсолютно также, но в других все может быть немного по-другому. Все, что физически возможно, происходит в другой параллельной вселенной. Это значит, что где-то Элвис Пресли жив, а Джордж Буш является баскетбольным комиссионером. Возможно, в какой-то вселенной мы вообще не существуем»)
15.4
15.4/5.4
Поначалу Ивану Демидову-Ланскому поручили работу в отделе, где занимались узкой темой двигателей на новых физических принципах. Там изучали так называемое «поле гравитационного магнита». Однако с появлением Владимира Грача, его обязанности значительно расширились.
Владимир Грач был «глазом урагана». Вокруг него постоянно бушевало неустойчивое поле квантовых флуктуаций, что порождало искажения реальности, выливающиеся в опасные техногенные катастрофы. Пат создала под него отдельный подпроект «Циклон» и попросила Демидова-Ланского возглавить его.