- А может, у этого начальства самого рыльце в пушку. Самир, это ж не просто убийство было, а ритуальное убийство! Потому и отдали в центральный Следственны й комитет. У них там не первый случай, орудует какая-то секта, «Клуб собирателей». И входят в него отнюдь не маргиналы, а люди высокого достатка, сделавшие неплохую карьеру. Твой ювелирный мастер Дементьев по сравнению с ними просто шелупонь. Сбыт самоцветов в последнее время он контролировал не ради личной наживы, а обеспечивал непрерывный финансовый поток для элиты Клуба. Мой тебе совет: не лезь ты в эти дела! Забрали бумаги в Москву – и хорошо. А выговор переживешь, не в первый раз.
- Нет, Сань, я их найду! И Соловьев от меня не уйдет, и его подельница Москалева. Они мне за все ответят!..
Запись резко оборвалась, и Демидов-Ланской вздрогнул, поднимая глаза на Патрисию. Та остановила воспроизведение и сидела, глядя в одну точку.
- Значит, они уже здесь, - глухо произнесла она.
- Кто? – спросил Иван.
- Посланники «Прозерпины». Вы слышали о «Клубе собирателей»?
- Только что.
Пат качнула головой:
- «Клуб собирателей» ведет свое происхождение от ордена тамплиеров и некоторых групп розенкрейцеров и иллюминатов. Он создан в России, но по давней традиции заведуют в Клубе по преимуществу иностранцы. Их учение представляет собой причудливый коктейль из астрологии, древнеегипетских мистерий, индийской йоги, тибетской бон и каббалы.
Демидов-Ланской, кажется, начал прозревать:
- Так значит пурба, которой убили Людмилу Москалеву…
- Не только Людмилу, Ваня. Вспомните: в Москве произошла серия аналогичных убийств, а теперь, как мы только что слышали, убийцы отметились и здесь, на Урале. Совершено очередное ритуальное убийство. На сей раз был убит ювелир Дементьев, работавший на Дмитрия Москалева. И в убийстве теперь обвиняют Милу.
- Как все, однако, перепуталось.
- И не говорите! По-моему, мне где-то попадалось на глаза упоминание о предсмертных записках…
Пат обратилась к компьютеру:
- Да, все верно, вот этот файл. Итак, теперь, когда прошлое изменилось, возле каждого убитого коллекционера оперативники находили предсмертную записку. Текст ее идентичен во всех случаях за малыми и несущественными деталями. Рукой убитого пишется, что наша планета движется к великой катастрофе, но избранные единицы после Ритуала возродятся. Смерть – иллюзия, и соглашаясь пройти смертельный обряд, человек тем самым приобретает билет в новый дивный мир, где царит вечная гармония и счастье. Короче, - она оторвалась от экрана и взглянула на Ивана лихорадочно блестевшими глазами, - не стоит жалеть покойника и искать убийц, все происходит по доброй воле и взаимной договоренности.
- «В моей смерти прошу никого не винить», - пробормотал Иван стандартную формулировку. – Ритуал изменился?
- Нет. Количество ножевых ранений, перерезанная сонная артерия и орудие – трехгранная пурба кустарного производства – остались такими же. Из нового одна записка.
- Но совершенно очевидно, что это нельзя назвать самоубийством. Смысл в записках?
- Это, безусловно, их просчет, нельзя объять необъятное, как писал ваш Козьма Прутков, - холодно улыбнулась Пат. – Правда всплывает наружу. Если прежде следователи терялись в догадках о мотивах, то теперь все ясно как день: орудует секта. А Людмила Москалева – это ненормальная сектантка с пурбой Рериха в руках, которая отправляет в дивный новый мир знакомых своего мужа.
- В новых реалиях Москалева получила кровавую легенду ритуального палача? – нахмурился Демидов-Ланской. – Но почему?
- Легенда изменилась, верно. По факту ее муж невиновен, поскольку жена от него сбежала в Уфу, чтобы лишить жизни очередного члена Клуба. Доказательств связи Дмитрия Москалева с «Клубом собирателей» не обнаружено, на момент некоторых убийств у него по-прежнему прочное алиби, поэтому он оказывается на свободе. Как и говорил его адвокат, «бизнесмена подставили».
- А как все было на самом деле? Вы же не верите в эту «стройную версию». Москалева похожа на жертву семейного абьюзинга, это правда, но ни разу на циничную киллершу! Стоит только один раз ее увидеть, чтобы это понять.
Пат задумалась, сверяясь с изменениями.
- Тут очень сложная многоходовка, - наконец сказала она. – Москалева теперь арестовывают как главного подозреваемого в убийстве коллекционеров, а не в убийстве жены. Он проводит в тюрьме три с половиной месяца, но обвинения разваливаются. Адвокаты подают прошения и шлют жалобы, вмешивается ваша прокуратура, дело передают новому следователю, который совсем иначе тасует улики. Москалев отныне жертва следственного произвола, его выпускают, и он тотчас летит в Уфу, где уже некоторое время скрывается его безумная жена. Пока муж сидел, она уехала и забрала с собой пурбу. По новым данным, кинжал Рериха больше не проходит как улика в деле о ее убийстве, ведь Мила жива, и это известно всем. Далее происходит следующее: в то время, когда Мила ходила по уфимским улицам, в городе случилось новое ритуальное убийство. Почерк тот же. Убит ювелир, некий Дементьев, автор коллекции «Звезда чернокнижника» из черных сапфиров и фигурант уголовного дела о контрабанде самоцветов. Дементьев, как и прочие члены «Клуба самоубийц», заколот тибетской пурбой, приобретенной Дмитрием Москалевым на аукционе. Будучи в тюрьме, Москалев доступа к пурбе не имел, а вот его жена – имела. По версии следствия, именно Мила виновна в убийствах. Полиция бросается искать ее и Соловьева, увезшего девушку из Уфы. По дорожным камерам несложно установить их маршрут. Через некоторое время какой-нибудь ретивый опер обязательно появится на КПП в Межгорье. А при некоторой юридической ловкости его не посмеют не впустить. В «Яман» он, конечно, вряд ли прорвется, но скандал будет громкий. Сектанты в самом центре секретного военной базы – это напрашивается на сенсацию.
- Да уж, занятный поворот, - промолвил Демидов-Ланской. – Однако с Дона выдачи нет. (* Сноска: принцип «С Дона выдачи нет» касался крепостных крестьян, которые бежали на Дон, спасаясь от крепостной зависимости. Эти бегства совершались со времен Ивана Грозного. Казаки были свободолюбивым народом, и беглых крестьян никому не выдавали)
- Что это означает? – не поняла француженка.
- Что мы не выдадим им Москалеву ни при каких условиях. Я же прав?
- Ну да. Мы ее не выдадим. «Глаз урагана» нужен нам самим. Однако, если мы уедем на Мадагаскар, нам придется взять Милу с собой. Я не рискну теперь оставлять ее без присмотра. А между тем она нестабильна и представляет угрозу нашей безопасности. Значит, я просто обязана доверить ее Михаилу Загоскину, прибывшему из Америки, где он работал на «Прозерпину». Загоскин и Москалева отправятся на Мадагаскар в составе нашей экспедиции. И вместе с ними отправится наша Чаша…
- Ну вот! А вы еще сомневались, что диффузия кем-то управляется!
- Диффузия – это стихия, и управлять ею невозможно, но… - Пат вздохнула, - похоже, что вы были правы, Иван. Они пытаются и пытаются очень активно. За Москалевой охотятся не только следователи. Главный казначей «Прозерпины» Антуан де Трейси идет за ней по пятам. И пурба – у него.
Демидов-Ланской откинулся на спинку стула, сложив на груди руки. Он не был силен в интригах. Ему хотелось уйти и заняться физикой, а не сидеть тут и рассуждать о хитрых ходах и подставах. Но он дал себе когда-то слово поддержать Патрисию, и это сковывало его по рукам и ногам не хуже средневековых кандалов.
- Я лично была знакома с де Трейси, - продолжала Пат. – Знакомство, как у вас выражаются, «шапочное», но я прекрасно понимаю, насколько коварен этот человек. А название «Клуб собирателей», который он непосредственно курирует, говорит само за себя. Они собирают артефакты для «Прозерпины».