- Виктору этот план не понравится, - заявил Иван с уверенностью.
Пат тряхнула золотистыми волосами:
- Вик человек с благородной душой. Если предстоит выбор между всеобщим благоденствием и жизнью одного единственного человека, то что, по-вашему, он предпочтет?
- Кажется, вы плохо его знаете.
- Я знаю его лучше вас! – отрезала она. – Конечно, я обговорю с ним данный вопрос. Но иных сценариев, которые бы устроили абсолютно всех, может и не быть. Ему придется смириться с выбором большинства.
Демидов-Ланской промолчал. Он дал слово поддерживать Пат во всем и особенно в тех делах, где в поддержке ей отказывает Вик. В душе ему тоже не нравился план, в конце которого Мила, пусть и незнакомая ему, но все-таки живой человек, самоликвидируется. Однако если Вик начнет громко возражать, Ивану не останется ничего другого, кроме как встать на сторону Патрисии. Просто потому, что с Пат он всегда на одной стороне, а с Виктором нет.
Но это будет болезненным выбором, конечно…
(Сноска. *Как ни странно, но утверждения, что сознание существует вне мозга и вовсе не порождается им, звучат в научной среде все громче. Джон Экклс, крупнейший нейрофизиолог и лауреат Нобелевской премии по медицине, считает, что психика не является функцией мозга. Вместе со своим коллегой, нейрохирургом Уайлдером Пенфилдом, который провёл более 10 тысяч операций на мозге, Экклс написал книгу «Тайна человека». В ней авторы прямо заявляют, что у них нет никаких сомнений в том, что человеком управляет нечто, находящееся за пределами его тела. Ещё два лауреата Нобелевской премии, нейрофизиологи Дэвид Хьюбел и Торстен Визель, в своих научных трудах не раз подчеркивали: для того чтобы утверждать связь мозга и сознания, нужно понять, что именно считывает и декодирует информацию, которая приходит от органов чувств. Однако сделать это в рамках существующей научной парадигмы невозможно.
** Идея, что мысли и эмоции способны оказывать воздействие на реальность, еще недавно относилась к области эзотерики. Однако в 1990-е годы учёные из Принстонского университета решили проверить её экспериментом. С тех пор этот эксперимент стал классикой, воспроизведенной в нескольких крупных исследовательских центрах по изучению мозга, а том числе и в Петербургском Институте мозга. В опыте использовался генератор случайных чисел. Обычно он выдаёт примерно поровну нулей и единиц. В ходе сеанса операторы должны были «внушать» машине, чтобы она выдавала больше нулей или, наоборот, больше единиц. Для этого они напряжённо думали о желаемом. И результаты, которые показывал генератор, превысили вероятностные показатели на десятки процентов (процент «совпадения» доходил до 75-80). Также экспериментаторы заметили, что, когда в опыте участвовали два человека и больше, их влияние на генератор усиливалось, и процент иногда составлял уже более 90)
Глава 16. Гена Белоконев
Глава 16 (6) Тайны забытых библиотек
Геннадий Белоконев
16.1/6.1
Ирина Михайловна Довгур отвернулась от открытой форточки, куда пускала клубы дыма жутко вонючей «мужской» сигареты, и кашлянув, повторила:
- Нет, Геннадий Альбертович, это никуда не годится! Хорошо, что ваши бумаги обнаружила я, а не люди из контрразведки. Вот уж кто ни минуты не стал бы с вами церемониться!
Белоконев терпеть не мог ни ее прокуренный голос, ни ее безапелляционность. Довгур вообще не будила в нем добрых чувств, но он изо всех сил старался это скрыть. И дело было не только в субординации. Элементарная вежливость требовала от него почтения к женщине, пусть даже она внешне напоминала серую мышь и говорила гадости.
- Но я вас тоже предупреждаю в последний раз! Еще один проступок, - Довгур со сдержанным негодованием дотронулась пальцем до лежащей на ее столе пластиковой папочки, - и вы получите официальное обвинение в разглашении государственной тайны.
- Но помилуйте, Ирина Михайловна! – Белоконев сделал жалостливое лицо. – Я привык работать с бумагами. Бумага – она живая, она дышит, а ваши эти электронные носители… от них только зрение садится.
- Можно подумать, от чтения бумаг зрение не садится! - отрезала Довгур. – Вот что, мой дорогой Геннадий Альбертович, заканчивайте разыгрывать из себя жертву научно-технического прогресса. Когда мы с вами только начинали сотрудничать, то договорились, что все записи вы храните исключительно на наших электронных носителях, снабженных антивирусной защитой и специальными криптографическими программами. Вам их выдали в достаточном количестве, а если вам чего-то не хватило, то мы выдадим вам еще. Вы клятвенно обещали, что не будете ничего копировать на сторонние ресурсы, ни переводить самовольно в иные форматы, в том числе бумажные распечатки. Обещали же?
- Обещал, - вздохнул Белоконев, - но если выражаться буквально, я ничего не копировал. Наоборот, я свои письменные заметки переносил в электронный формат, а не наоборот. Понимаете…
- Нет, не понимаю! – Вспомнив о дымящейся в руках сигарете, Довгур раздавила ее в пепельнице и вновь прочистила горло. – Вы вообще не должны ничего писать от руки.
- Это невозможно! – запротестовал историк. – В архивах, где я работаю, запрещены телефоны, компьютеры и фотоаппараты. Как, по-вашему, я копии сниму? Я делал выписки!
- ВЫПИСКИ! – Довгур выделила слово и пристально посмотрела на Белоконева. – А что лежит в этой папке – разве ВЫПИСКА?
Тот понурился, словно хулиган в кабинете директора школы.
- Думаете, я ничего не понимаю? Здесь лежит практически готовая для публикации статья, причем статья скандальная, полная конспирологических завлекалочек. И тот факт, что вы пока ее нигде не опубликовали, вас не оправдывает. Все, что вы создаете, это интеллектуальная собственность «Ямана». Вы подписали контракт, где сей пункт был выделен жирным шрифтом. Еще раз повторяю, чтобы вы запомнили хорошо, Геннадий Альбертович: по условиям контракта вы не имеете права сливать на сторону свои «шедевры», - начальница Третьего отдела на американский манер изобразила пальцами кавычки. - Вам ясно?
Белоконев кивнул.
- Никаких копий на бумаге для личного пользования. Все ваши ВЫПИСКИ - исключительно на страницах выданного вам пронумерованного блокнота с водяными знаками. Если блокнот вам не нужен – вы сдаете его, и он утилизируется согласно протоколу, как должно поступать со всеми секретными документами. Выводы, переводы, расшифровка спорных мест – ТОЛЬКО на ноутбуке, который вам также выдали. Пользоваться обычной бесплатной почтой запрещено. Загружать копии материалов на купленный в магазине незащищенный телефон или флешку – запрещено. Обсуждать информацию с посторонними, не имеющими отношения к «Яману» и не дававшими подписку для получения допуска, категорически запрещено! Вы же не хотите угодить под трибунал?
Белоконев снова кивнул.
- Вот и я не хочу лишаться ценного сотрудника. Не подводите меня больше!
Довгур извлекла из папки бумажные листы и, неторопливо прошествовав по кабинету, засунула их в шредер.
- Можно подумать, я там изложил рецепт атомной бомбы, - буркнул Геннадий чуть слышно, надеясь, что шум измельчителя перекроет его слова, но начальница обладала чутким слухом.
- Вы так ничего и не поняли?
- Я все понял, - возразил Белоконев. – И подчинюсь. Но я не согласен!
- Не думала я, что вы такой смутьян.
- Да, я смутьян! Речь идет об истории нашей страны, оболганной и униженной! А я патриот! – жарко воскликнул Белоконев. Он вскинул голову, поправив сползшие очки, и выпрямился, становясь выше ростом. – Вы разве не понимаете, что рукописи из считавшейся утерянной коллекции Строгановых вернут нам ощущение величия и гордости за деяния наших предков? Замалчивать это – преступление! Мы и так потеряли века, замалчивая. Мы позволили нас смешать с грязью, мы даже в школе преподавали детям унизительную норманскую теорию, как будто до Рюрика у нас вообще ничего не было. Наши враги боятся нашего прошлого, боятся, что правда станет известна, и все они предстанут в неприглядном свете перед общественным судом. Как можно им потакать?