Глава 17. Охотники за тайнами... Дмитрий Москалев
Глава 7 (17). Охотники за тайнами мультиверсума
Дмитрий Москалев
17.1/7.1
Несколько лет тому назад
Все началось с проклятого кинжала Рериха, который Дмитрий приобрел на аукционе.
Кинжал этот прежде никогда на торги не выставлялся и каталожный эстимейт имел в десять тысяч долларов. Однако Дмитрий торговался за него столь азартно, что быстро довел цену до полумиллиона. Часть соперников быстро отвалилась, но один, самый упорный, остался. На Дмитрия же напала внезапная блажь, и хотя к наследию Рерихов он относился весьма прохладно, ему из принципа захотелось перебить выскочку. Вот чтоб просто неповадно было! Ради понтов он бы и миллиона, наверное, в пылу не пожалел, но аноним, поняв, что противник намерен идти до конца, отстал на сумме в семьсот тысяч зеленых.
Конечно, кинжал не стоил той цены, которую в итоге пришлось за него выложить, и удовлетворения от покупки Дмитрий не получил. Купил и купил. Потом перепродаст – годика через три-четыре. Авось и в выигрыше останется, а нет, так и черт с ним. Москалев быстро забыл про ритуальную тибетскую пурбу, потому что навалилась куча дерьмовых дел, которые срочно следовало решать. Покупка прибыла по адресу и какое-то время лежала нераспакованной, но потом он наткнулся на нее, вспомнил и решил поглядеть поближе.
Стоял скучный зимний вечер: за окном трещал мороз, в кабинете трещали дрова в камине, и царил приятный глазам полумрак. Все вместе настраивало на лиричный лад. Дмитрий, только что из душа и в небрежно завязанном махровом халате, наброшенном на голое тело, прошлепал босиком по гладким доскам пола к шкафу и, раскрыв дверцу встроенного бара, замер на минуту, оглядывая бутылки со спиртным. Выбрал коньяк, взял нужный стакан и отнес все это на письменный стол. Плеснув себе на два пальца янтарной жидкости, он уселся в просторное кресло наслаждаться.
Посылка стояла на краю бокового столика у окна и, что называется, мозолила глаза. Дразнилась. Семьсот тысяч, черт возьми!
Возвращаться в спальню, где на смятых простынях его ждала рыжая цыпочка, Дмитрию было неохота. Сегодняшняя цыпочка не отличалась ничем от всех прочих цыпочек, прошедших через его постель, он даже не запоминал их имена. Эту бабу тоже следовало спровадить, но было лень звать шофера, чтобы ее отвез. А вот распаковать наконец Рериховский артефакт было не лень.
Дмитрий допил коньяк и пошел к окну. Крышка с деревянного ящика была снята и просто лежала сверху. Он, разумеется, сразу проверил, что там ему прислали, а то еще, чего доброго, надуют, а потом концов не найдешь. Аукционный дом пусть и дорожил репутацией, но ведь существуют еще и мелкие клерки, таможенники, грузчики...
Артефакт был упакован красиво, в хрустящие белые шарики пенопласта. Подставка к нему и защитный экран прилагались, поэтому ящик и был таким громоздким. Дмитрий извлек все наружу, уместил подставку на подоконнике, но сам кинжал класть на ее выгнутые ребра-захваты не торопился. Он рассматривал его при свете тусклых каминных отблесков, подавших на темную сталь (или из чего это там выковали?), а затем вернулся к письменному столу и включил лампу.
Старинный тибетский нож был некрупным и тонко сработанным, однако увесистым. Длинной всего-то сантиметров тридцать (в паспорте указан точный размер, но читать было недосуг), он зрительно делился на три части. Рукоятка представляла собой фигурку какого-то демона с выпученными зенками и оскаленным зубастым ртом. Туловище образины было гладким, сложенные на животе ручки (или лапы?) обозначались полунамеком, зато между ног висело солидное достоинство, проработанное со всей любовью.
Дмитрий усмехнулся: с таким членом только баб до визгу пугать. Странно только, что он висит, а не топорщится для пущего эффекта.
Все тело демона, включая пенис, покрывали значки-татуировки. Возможно, цитаты из какого-то религиозного трактата. Или заклинания – Москалев не помнил. Толстые ноги существа опирались на причудливую структуру, напомнившую двойную восьмерку, насаженную на кол. Восьмерки имели перемычку из трех колечек, и все это по форме и материалу значительно отличалось от рукоятки. Создавалось впечатление, что рукоятка с демоном была тут прилеплена чисто для украшения, а вот сердцевина имела какое-то особое предназначение. Ритуальное. Религиозное. Из-за нее кинжал был скверно уравновешен, да и смотрелась она как вставная челюсть у «мисс Мира», то есть неуместно и нелепо, однако при всем том привлекала внимание. «Кол» восьмерок выходил из демонического пениса и вливался в трёхгранное лезвие, составляя его сердцевину.
Москалев перевернул кинжал, уставившись на острие. Его кончик, хоть и колол палец, но был все же туповат для оружия, и в центре виднелась странная светлая точка. Дмитрий потряс артефакт, покрутил его так и сяк и, видимо, задел скрытую пружину: из острия с треском и ярчайшей вспышкой вылетела серебристая и ужасно острая игла.
От неожиданности Москалев выругался и выронил нож. Тот упал на пол с глухим стуком. Благо еще он держал эту штуку далеко от лица, а то бы запросто лишился глаза.
- Предупреждать надо! – в сердцах пробурчал он и нагнулся, чтобы поднять нож.
Его пятерня замерла в сантиметре от рукоятки: глаза демона явственно светились. Статуэтка будто ожила, и язык в ее оскаленной пасти жадно дрожал в предвкушении человеческой крови.
Москалев отпрянул и налетел бедром на край стола. От сотрясения с него едва не слетела лампа.
- Да что за черт?!
Дмитрий рванул к стене, зажигая в кабинете верхний свет. Потер ноющее бедро, подышал, приводя расшалившиеся нервы в порядок, и, обойдя стол, снова нагнулся над кинжалом. Конечно, никакие глаза там не светились и рот не клацал зубами. Померещилось.
Осторожно подняв свою строптивую покупку двумя пальцами, Москалев положил ее на столешницу и вернулся к ящику за сопроводительными документами, упакованными в плотный конверт.