**Теософия – это религиозное учение, основанное в конце XIX века русской иммигранткой Еленой Блаватской, называвшей себя посланницей тибетских мудрецов. Это учение представляет собой сплав египетского многобожия, иудейско-христианского монотеизма и греческого философского идеализма. Его элементы встречаются практически во всех религиозно-философских учениях древности от брахманизма и древнееврейской каббалы до розенкрейцеров)
- Знаю, - отрывисто сказал Дмитрий, - но к чему вы мне все это говорите, никак в толк не возьму?
- Гермес еще и покровитель торговли, а вы хотели стать богатым.
- Я уже достаточно состоятелен, - неожиданно оскорбился Москалев, - хотя упрочить состояние, конечно же, не откажусь. Я уверен, что ваш Клуб – та самая реальная сила, что влияет на политику и лоббирует интересы своих сторонников.
- Это безусловно так, - улыбнулся де Трейси, - потому что у нас в Обществе своя иерархия. Если в обычной жизни человек занимает высокопоставленный пост, то это не гарантирует, что и в «Клубе собирателей» он автоматически оказывается наверху. Скорей наоборот. Мы охотно сотрудничаем с полезными людьми, с публичными людьми, позволяя им приобщиться к нашему братству, хотя в силу их ограниченности им редко удается подняться выше звания простого мастера.
- Но все они что-то имеют с того, - уточнил Дмитрий, - что-то выгодное для себя, не так ли?
Он не обольщался, будто свадьба с дочкой Командора принесет ему все на блюдечке и немедленно, но хотел понять размер пирога.
- Разумеется, - ответил де Трейси. – Прежде всего мы гарантируем нашим братьям неприкосновенность. Вы, наверное, и сами замечали, как некоторым высокопоставленным чиновникам удается все время выходить сухими из воды, несмотря на серьезные ошибки и ненависть к ним в среде народа. Однако их никогда не увольняют, а если требуется кого-то убрать, то его переводят на аналогичную должность или даже с повышением. Мы не разбрасываемся своими братьями.
- Хорошие гарантии.
- Вне сомнения. Во-вторых, членам Клуба не грозит разорение, их финансовое благополучие только растет, благодаря заведенным у нас финансовым порядкам. В-третьих, каждый полезный член Общества получает приоритетное право для продвижения по карьерной лестнице. Публичные люди становятся звездами первой величины и влияют на повестку дня, а непубличные довольствуются правом создавать эту повестку. Но есть еще и четвертый бонус. Это знания. Вы даже не представляете, Дмитрий Сергеевич, сколь разнообразна Вселенная и какие фантастические тайны считаются утерянными, но на самом деле хранятся в недрах наших библиотек. Эти знания вам никто не передаст, кроме нас. Так что вы, мой дорогой друг, очень правильно сделали, решив примкнуть к нам.
Дмитрий кивнул и отвел глаза. Если честно, он порой сомневался, что поступил разумно. «Клуб собирателей» мнился огромным монстром, таящимся в темноте. Можно жить спокойно, не ведая о его существовании, но если знаешь о нем, о том, что он следит за тобой миллионами глаз и тянет к тебе тысячи невидимых щупалец, спокойной жизни уже не будет. Как и спокойного сна – кошмары ночи оживут, стоит только подумать, что ты каким-то образом посмел навредить этому монстру. Накажут тебя или нет, потребуют услугу в обмен на досадный проступок или сразу откусят голову – этот страх был гораздо сильней любых иных страхов.
Но ведь и выгода очевидна! Если монстра гладить по шерстке и ублажать, он будет грозен лишь по отношению к твоим врагам.
- Более того, - продолжил де Трейси свои откровения (вне сомнений, тщательно выверенные), - вам повезло, что вы выбрали верную сторону вовремя. Мир стоит на краю, он гибнет, и чтобы спасти его, необходим Новый Порядок.
- Это уж как водится. Хотите выступить в качестве глашатая Апокалипсиса? – не удержался Москалев. – Не стоит, я вас и без того прекрасно понял.
- Я вовсе не приукрашиваю степень запущенности деструктивных процессов, - словно бы обиделся де Трейси. – Катастрофу вы не пропустите, поверьте, она начнется с глобального события, которое даст понять, что жить по-старому больше невозможно. Обесценятся валюты, рухнут экономики, и правительства изымут через банки все ваши активы, чтобы бросить в топку надвигающегося хаоса. Деньги будут бессильны. Наступит голод и беззаконие, отец пойдет на сына, а сын выступит против отца, и чтобы подавить волну насилия, придется действовать жесточайшим образом. Придется создать единое мировое правительство, одну валюту, необходимые законы и порядки, отвечающие новым правилам. Только так человечество выживет. И именно вам, Дмитрий Сергеевич, выпадет возрождать наш мир из руин. У вас нет иного выбора. С той самой секунды, как вы озвучили ваше желание служить обществу в наших рядах, дороги обратно для вас не стало. Отныне вы либо с нами, либо – нигде.
Этого и стоило ожидать.
Нет, Дмитрий всерьез не рассчитывал, что станет полновесным участником игрищ в первый же месяц, перейдя из разряда «мальчика на побегушках» в разряд истинных правителей, но... Жить он хотел, причем жить хорошо. Пришлось вживаться в роль неофита.
17.6
17.6/7.6
В один из вечеров его пригласили за город на выездное заседание «Клуба собирателей» российского отделения «Храма Незримых Солнц». Москалев прибыл и три часа варился в жутчайшем соусе из религиозно-мистической философии, сдобренной восточной приправой в виде элементов учения Бон и научной ересью о множественности миров, в которой Москалев ни хрена не понял.
Наконец Игорь Сперанский, отец Милы, прибывший ненадолго из Парижа, произнес речь о том, что отныне еще одному ученику стала доступна истина и что после итогового испытания новоиспечённый рыцарь Храма войдет в их братство навеки вечные. Он вручил обрадованному, что все закончилось, Дмитрию перстень – не такой, как у де Трейси, а поскромнее и со свастикой, здорово смахивающей на фашистскую эмблему.
Из-за этого сходства Дмитрий опасался носить перстень на людях, никто бы его не понял. Он сунул его в дальний ящик и забыл, надеясь, что тесть-командор не прикажет ему надеть нацистскую печатку на свадьбу.
Действительно, никто от него не требовал светить свастикой направо и налево, в этом смысле Дмитрий имел полную свободу. Но вот в другом…
Однажды Москалеву прислали записку с требованием немедленно явиться к де Трейси на аудиенцию, прихватив пурбу. В письме указывался маршрут, которого Дмитрий должен был придерживаться неукоснительно. В пути также требовалось зайти в определенный магазин и купить там пачку чипсов – «для контроля».
- Что за фокусы? – поинтересовался Москалев у двух дюжих посланцев, что привезли записку.
Те лишь пожали плечами.
Москалев тоже пожал плечами и решил все сделать в точности – предупреждали же его о проверке смирения. Он сел в «Мерседес» (дюжие молодцы пристроились ему в хвост на черном «Лендкраузере») и ввел в навигатор все точки по маршруту, включая магазин.
Гостиница, где ждал его де Трейси, оказалась на окраине и была явно из дешевых, но Дмитрий уже ничему не удивлялся. Выполнив программу, он поднялся на пятый этаж на раздолбанном лифте, заставшем еще «золотые застойные времена», и нашел нужный номер.
Француз стоял у окна, созерцая неприветливый дождливый парк и пузырящуюся от хлестких струй полоску пруда.
- Ваши чипсы! – Дмитрий швырнул на низкий столик купленный пакет.
- Спасибо. Присаживайтесь, - сказал де Трейси, отходя от окна. - Чай, кофе или чего-нибудь покрепче?
- Коньяку с лимоном, - высказал пожелание Москалев, плюхаясь в протертое кресло и вытягивая длинные ноги.