- Как ты сюда попал, сволочь?! Кто впустил?!
Де Трейси ухмыльнулся, взглянул куда-то за его плечо, подавая глазами сигнал, и мощная сила оторвала от пола и отшвырнула Дмитрия прочь. Точно так, как за минуту до этого, он швырял свою жену.
- Кто вы? - прохрипела Мила.
Дмитрий едва расслышал ее сквозь звон в ушах и удивился: неужели не соврала? Неужели они не знакомы?
Де Трейси подобрал с пола пурбу:
- Очень удобно, - сообщил он, приближаясь к Миле. – Как говорят у вас, у русских, двух зайцев одним ударом.
- Эй! – прохрипел Москалев и предпринял попытку встать. – Что ты делаешь?
- Au revoir, ma reine! - Де Трейси полоснул Милу по горлу, и ее клокочущий стон слился с криком ее супруга.
- Что ты делаешь, мразь! – Дмитрий рванулся, но снова был сбит с ног одним из французской свиты, о которой совсем позабыл. Незнакомый мужик-телохранитель навел пистолет, практически уперев ствол ему в лоб.
- Дарую ей вечную жизнь, а ты что подумал?
Француз выпустил из лезвия пурбы иглу, и кинжал буквально ожил в его руке. Он загудел, засветился ядовито-красным цветом, пуская во все стороны шипящие молнии. Дмитрий, забыв про ствол у лба, пялился на жуткое зрелище, раскрыв рот.
- Вот так! Все надо провести по правилам…
Совершив над телом его жены странные манипуляции, де Трейси выпрямился и отдал кинжал второму из своих шестерок: - Закончи тут, дружище. Надо, чтобы походило на убийство в состоянии аффекта.
- Что она тебе сделала? - прохрипел Москалев.
У него темнело в глазах. Все-таки подобного он не ждал, и был уверен, что сейчас станет следующим.
- Она – ничего, а вот ты… - де Трейси подошел к нему, все еще удерживаемому под прицелом. – Ты нарушил клятву.
Несмотря на весь свой священный ужас, Дмитрий грязно выругался. Француз презрительно скривил тонкий рот:
- Надеялся, что все сойдет тебе с рук? Нет, Дмитрий Сергеевич, это не игрушки, и ты получишь по заслугам. Ты сядешь в тюрьму за убийство жены. Жаль девочку, натерпелась перед смертью, но Командор считает, что час ее благородной жертвы пробил. Да и тебе – урок.
Тем временем первый подручный вытер тибетский нож о платье мертвой Милки и положил возле тела. Потом достал из кармана телефон и набрал номер полицейского участка:
- Алло! Это полиция? Я прогуливался мимо усадьбы в деревне Крекшино и слышал оттуда женские крики. Она звала на помощь…
- Вы не смеете! – дернулся Москалев. – Я расскажу им правду! Скажу, кто убил ее на самом деле и вообще все про вас расскажу!
- И не забудь упомянуть про то, как ты зарезал трех коллекционеров, - подсказал де Трейси спокойно. – В составе группы по предварительному сговору. Не всех восьмерых, но тебе и этого хватит, не так ли? За убийство при отягчающих у вас больше дают, да?
- Я сяду, но и вы тоже сядете!
- Ну-ну, удачи! - Француз брезгливо перешагнул через натекшую лужу крови и направился к выходу.
Дмитрий кинулся было за ним, но охранники не пустили. Они скрутили его, влили ему в рот некоторое количество водки, бутылку которой предусмотрительно принесли с собой, и бросили на пол неподалеку от трупа.
Когда они ушли, Москалев встал, шатаясь, кое-как выбрался из библиотеки и спустился по лестнице в холл. Он намеревался сбежать, но полиция приехала слишком быстро.
Дмитрия поймали прямо у крыльца – в окровавленной одежде, орущего проклятия и благоухающего водкой. Все было слишком очевидно, чтобы у следствия возникли сомнения...
Убийство Милы и последующие изнурительные допросы произвели на Дмитрия неизгладимое впечатление. Он потребовал адвоката, но известный ему, прикормленный, явиться в тюрьму не пожелал, а другой, которого нанял Серегин, выслушал невероятный рассказ о подставе и, кажется, не поверил.
- У вас очень серьезное положение, Дмитрий Сергеевич, - сказал он, качая седой головой. – Давайте будем выстраивать разумную защиту исходя из имеющихся фактов, а не из сказочной галиматьи.
- Это не сказки!
- Если мы озвучим судье то, что вы мне тут поведали, я сомневаюсь, что вас отпустят под залог. Я и так сомневаюсь, потому что дело вышло резонансное, про него только ленивый не написал, но если вы еще и не продемонстрируете искреннего раскаяния… Короче, вот вам версия, которой следует придерживаться...
Томясь в камере предварительного заключения, Москалев не раз проклял тот день, когда ему в голову пришло поторговаться на аукционе за чертов нож! Только сейчас он догадался, что для де Трейси и Сперанского он всегда оставался вошью. Такой же мелкой и мерзкой вошью, как и те, убитые им коллекционеры. Просто Москалева убили не сразу, а решили поглумиться.
Три с половиной месяца в застенках показались Москалеву равными целому году. Он почти потерял надежду, когда к нему на встречу явился очередной адвокат.
Новый адвокат, совершенно незнакомый. Которого он не звал.
- Где Степан Измайлович Дукатский? – спросил Дмитрий.
- Я за него, - ответил адвокат и положил на разделяющий их стол руки так, что стал виден перстень с причудливым колесом-свастикой. – Меня зовут Роман Семенович Укоров. Отныне я представляю ваши интересы.
Дмитрий осклабился:
- Вам мало, что вы законопатили меня в эту дыру? Хотите еще поиздеваться?
- Напрасно вы так, - адвокат полез в свой портфельчик, - не сегодня-завтра вы выйдете на свободу. Ваш урок завершен.
- Чего?
- Все скоро изменится, Дмитрий Сергеевич. Из главного подозреваемого вы уже переведены в свидетели, а в дальнейшем, если все пойдет по плану, перейдете в разряд жертвы. В деле открылись новые обстоятельства.
- Это как? – Москалев ушам не верил.
- Людмила Ильинична жива.
Он замотал головой и откинулся на спинку жесткого стула:
- Нет! Это не может быть!
- Я понимаю, что у вас очень много вопросов, но пока уясните для себя очень простую вещь: вы все еще нужны братству. Мы надеемся, что вы, осознав, встали на путь исправления и никогда больше не допустите досадных промашек.
От этой беспардонной наглости Дмитрий потерял дар речи, а когда обрел вновь, выпалил:
- Вы всерьез считаете, что я по-прежнему буду сотрудничать с вами?!
- Никакого сотрудничества. Вам отдают приказы – вы их исполняете. Если, конечно, не желаете гнить в тюрьме ближайшие пятнадцать лет.
- И зачем же я вам понадобился? Что такого могу сделать я и не может никто другой?
- Этого я не знаю. Я уполномочен передать вам требование. Вы обязаны найти жену.
- Снова жениться? На ком?!
- Найти вашу жену, Людмилу, - терпеливо разъяснил адвокат.
Дмитрий рванулся к нему через стол, стараясь ухватить за грудки, но пройдоха ждал чего-то подобного и легко уклонился:
- Ну-ну, спокойнее! А то я уйду, и вы останетесь тут еще на неделю.
- Да я тебя собственными руками!..
- Дмитрий Сергеевич! – адвокат вскочил и повысил голос: - Вы серьезно желаете задержаться на тюремных щах? Или хотите уже завтра оказаться дома, переодеться и поужинать в приличном ресторане? Выбор за вами!
Москалев чертыхнулся сквозь зубы и застыл, сверля посланца дурным взглядом.
- Я продолжу? – тот вытащил из портфеля лист бумаги, на котором была изображена кривоватая окружность с символами, идущими по краям. В центре же красовалась крупная черная клякса. – Узнаете?
- «Русское зеркало», - против воли вырвалось у Москалева. Именно такой рисунок хранился у него в досье, собранном начальником охраны Соломоновым.
- Именно так, - подтвердил Укоров. – Вам поручено разыскать вашу жену, а также тех, кто сейчас находится в ее компании, и забрать у них данный предмет.
- И что взамен? – он посмотрел ему в глаза.
- Свобода.
- Свобода и без того мне достанется, ведь не в камере под кроватью прячется моя жена. Я выйду так и так. Вопрос в другом: что я получу, когда найду ее и зеркало?
- Не в вашем положении торговаться, Дмитрий Сергеевич. Но я уверен, что вы примете верное решение и не станете демонстрировать норов. Разумеется, в путешествие вы отправитесь не один. И даже не в качестве лидера. Но Антуан де Трейси считает, что вам следует дать еще один шанс. Вы реабилитируетесь в глазах своих товарищей и займете положение по праву. Ваша жизнь вернется в прежнюю колею.