Городок Анцирабе располагался в уютной ложбине между складчатыми склонами Ивухитро – огромной горы, со стороны похожей на неровный обломок, непонятно как «приземлившийся» посреди ровного плато. Другие вулканы теснились от нее на приличном расстоянии, а Ивухитро была словно дозорным, выступившим впереди грозного войска.
В конце 19 века один норвежский миссионер, которому приглянулся здешний высокогорный климат, наткнулся в своих странствиях на бьющий из земли минеральный источник. Он облагородил его, намереваясь положить начало маленькому бальнеологическому бизнесу, а в качестве рекламы предложил мадагаскарской королеве Ранавалуне стать его первой клиенткой. Излечившись от ревматизма, донимавшего ее много лет, королева велела заложить у подножия горы селение, где бы могли остановиться посетители лечебных ванн. Так появился Анцирабе – «Место, где много соли в воде». Позже в горах обнаружили еще и сернистые источники, что помогло разнообразить палитру предлагаемых санаторно-курортных услуг.
Город, хоть и смотрелся бедненько, но все же, по сравнению с типичными мадагаскарскими селениями, являлся настоящим оплотом цивилизации, о чем свидетельствовали заасфальтированные проспекты, каменные дома в несколько этажей и столбы с электрическими проводами. Он лежал на высоте полутора тысяч метров, поэтому даже в самые жаркие годы воздух здесь никогда не прогревался выше 25-ти градусов, а ночами, особенно в зимний период, температура могла опуститься и ниже нуля. Зато подземные ключи всегда были горячи и пыхали паром, затапливающим неширокие улочки. Даже сейчас, в дождь, можно было сразу угадать, за каким забором прячется купель с целебной водой, а запах тухлых яиц еще и подсказывал, какая из них наполнена из сернистого источника.
Отель, где остановились гости из России, носил гордое название «Рояль Палас». Он представлял собой комплекс из двух зданий, одно из которых было современное и в архитектурном смысле скучное, а другое, старинное, выстроено в колониальном стиле. Его голубой фасад украшали белые колонны и две полукруглые лестницы, ведущие на огороженную площадку перед высокими дверьми с массивными кольцами вместо ручек.
Автобус остановился прямо напротив этого помпезного входа. Кир потряс за плечо задремавшего в кресле Грача:
- Просыпайся, соня!
- Что, уже? – Грач зевнул и потянулся, расправляя мышцы.
- Уже! - рассмеялся Кир. - Станция «Вылезайкино», давай вылезай!
- Поскольку сейчас низкий сезон, практически весь отель в нашем распоряжении, - мимоходом сообщила Патрисия. – Я прошу вас оставаться в номерах и не разгуливать по городу без необходимости. Городок маленький, и про наше прибытие уже идут ненужные слухи.
- Так может, надо наоборот вести себя нормально, как туристам, не вызывая вопросов? – предложил Вик. – Если мы будем сидеть по номерам, слухи умножатся.
- Если хотите, прогуляйтесь в термы, - с сомнением произнесла Пат. – Иных достопримечательностей тут нет.
- А чем мы займемся в бане? – громко осведомился Грач после вторичного смачного зевка (он все еще не отошел от наркоза). – Каждый день мыться, по-моему, это перебор. Или термы – это музей такой?
- Ну ты и деревня! Анцерабе – курорт типа Ессентуков и Баден-Бадена, - сказал всезнайка Мухин. – А термы не для мытья, а для поднятия тонуса уставшего организма.
- За «деревню» ща по шее получишь, - беззлобно огрызнулся Грач.
А Мила сказала:
- Горячие источники бьют прямо на улицах и часто бесплатны, но если кто-то хочет получить весь комплекс медицинских услуг, то идет в термы. Я была тут в прошлом году.
- Круто! Поработаешь экскурсоводом? - обрадовался Кирилл. – Я бы прям сегодня прошвырнулся.
- Сегодня не выйдет, - сказал Соловьев. – Мы только прилетели.
- И под дождем гуляют только те, кто совсем без царя в голове, - вставил Володя. – Так что пыл умерь, господин новоиспечённый пилот! Нам всем еще акклиматизацию проходить.
Жить им предстояло в современном четырехэтажном корпусе с большим открытым бассейном во внутреннем дворе, который в ливень выглядел нелепо. Никто из служащих не потрудился спустить из него воду, и она уже перехлестывала через парапет. Сюда тоже были подведены трубы от природного источника, и от темной поверхности валил густой пар. Он укутывал шезлонги, сваленные в кучу вокруг сложенных и подвязанных для верности пляжных зонтов, и стелился белесым маревом по плиткам дорожек.
Номер Грачу отвели на первом этаже, окнами на небольшой садик, отгораживавший отель от городской улицы. Полюбовавшись на приземистые дома, понурые пальмы и одиночных велорикш, спешащих куда-то под дождем, Володя вышел в холл. Там, к его удивлению, собрались сплошь знакомые лица, в том числе и те, кто прибыл на Мадагаскар задолго до него.
Грача шумно приветствовали.
- Сейчас на ужин пойдем! – сообщил ему Белоконев. – Кухня тут, конечно, специфичная, но с голоду не умрем. Рис, например, вполне съедобен.
Есть Володе не хотелось. Во рту стоял привкус лекарств, хотя их ему вливали через вену, а не в желудок.
- Кто-нибудь знает, где можно приобрести местную симку, чтобы позвонить? – спросил он.
- Звони от портье, там телефон-автомат на стенке висит, - подсказал Семенченко. – Портье валюту разменяет.
- Скоро интернет дадут, - пообещал Мухин, сидевший в одном из широких кресел с неизменным ноутом на коленях, - тогда сможешь бесплатно с Аней связаться.
- Деньги есть, - сказал Грач, - и сколько еще ждать неизвестно. Аня за меня волнуется, для нее каждая минута промедления что ножом в сердце.
- Тогда иди в главное здание, - Кир махнул в сторону коридора, по которому можно было перейти из одного корпуса в другой, не выходя наружу. – Привет ей передавай!
Володя отправился в указанном направлении. Шел он медленно, ощущая неуверенность в собственном теле. За долгие годы он отвык от чувства безбрежной свободы и новизны, обрушившегося на него в путешествии. Он был рад освободиться от слежки, но в то же время это порождало в нем и несвойственную робость. Он чувствовал себя как ребенок, в первый раз отправившийся в школу без родителей.
Кое-как объяснившись с портье на ломанном французском, Володя наконец-то стал обладателем россыпи монет и позвонил жене. Закончив разговор очень быстро (аппарат поглощал монеты с прожорливостью голодного пса), он повесил трубку и столкнулся нос к носу с Милой.
- Ты тоже позвонить? – спросил он, переводя взгляд с девушки на стоявшего за ее спиной Соловьева.
- Нет, просто подошла спросить о твоем самочувствии.
- Полный порядок. А ты?
- Есть некоторая слабость, но в целом гораздо лучше, чем я надеялась. Вот, решила подышать свежим воздухом под крышей галереи. Хочешь с нами?
- Почему бы и нет? – Грач снова взглянул на Вика. – Если не помешаю.
- Конечно, не помешаешь, - ответил Соловьев.
То, что Мила назвала «галереей», больше походило на открытую веранду. Вдоль стен в ряд стояли плетеные кресла, перемежающиеся низкими столиками и кадками с экзотическими растениями. Друзья расселись, но было промозгло, и Вик сходил за пледами. Он появился в сопровождении служащего, тащившего не только пледы, но и корзину с кофе и еще теплыми мофогаси – лепешками из рисовой муки, запечёнными на углях.
- После наркоза объедаться не рекомендуется, - сказал Вик, - поэтому обильный ужин в столовой лучше пропустить. Но если есть желание перекусить, то эти хлебцы не острые. Самое то.
- Спасибо, - поблагодарила Мила, - я, наверное, выпью кофе.
- Скоро ли выглянет солнце? – спросил Грач у работника отеля, принимая от него плед.
- Сегодня точно нет, - ответил мальгаш, - и завтра нет. Это все умбиаси виноваты!
Грач растерянно повернулся к Вику:
- Я не понял, кто виноват?
- Он сказал «колдуны», - пояснил Соловьев и задал уточняющий вопрос: - Что вы имели в виду, Эжен?
- Колдуны бурю вызвали, - уверенно произнес служащий. – В сезон не выпало ни капли. Поля потрескались, скот отощал от голода, потому что трава перестала расти. Но умбиаси запросили немыслимую цену: десять зебу!(*) (Сноска: подвид дикого быка, на Мадагаскаре одомашнен и считается символом острова, его голова изображена на гербе)