Тимуровцы – солдаты, им отдали приказ, и они будут выполнять его до тех пор, пока не достигнут поставленных целей или не умрут, но он, Юрий Громов, не был связан присягой, и никто не запрещал ему думать об альтернативах. Он хотел понять, что делать с Зеркалом, когда и если они им завладеют. И вообще, что делать с артефактами.
Прежде всего ему вспомнились давние рассуждения Виктора-Ашора, настаивавшего на уничтожении «Черного солнца». Вик был готов пожертвовать собой, лишь бы «бублик» никогда больше не доставлял миру неприятностей. И он бы пожертвовал, если бы не Пат, подговорившая мужа вернуться и огреть Соловьева по голове. В те дни Юра был рад, что Вик выжил и «бублик» относительно цел. Волшебную «Чашу Грааля» ему было жаль, и казалось, это замечательно – оставить возможность ее починить, когда мир станет к этому готов.
Сегодня Громов уже не был в этом уверен. Они все оказались привязаны к «Черному солнцу». Физически и морально. Мир не просто изменился, он продолжал меняться, и к этому невозможно было приспособиться. И смириться с этим тоже.
Сначала Патрисия считала, что проводником чужих энергий служит Вова Грач. Потом, с накоплением данных, она стала полагать, что виноваты все выжившие, ставшие носителями чужеродных энергий Ципинь сюаня. Потому она и собирала их заново под эгидой «Ямана», хотела иметь под рукой, чтобы отслеживать влияние их поступков на происходящее. Однако в последнее время раздавались голоса, что дело не в выживших. Просто кое-кто упорно старается развить изменения, развернуть процесс в свою пользу. Назывались имена бенефициаров: владельцы и верхушка управленцев ТНК «Прозерпина». А в помощь им служили тайные знания древней цивилизации. Нанятые ими ученые, работающие в отлично оснащенных лабораториях, умело воспользовались подсказками, расшифровав записи в старинных манускриптах, и «оседлали» волну хаотичных преобразований. Пусть от создания аналога «Черного солнца» они все еще были далеки, цель их день ото дня приобретала все более монструозные черты. «Прозерпина» без стеснения кроила мир под себя. Ей было мало владеть умами, внушая ложную картину прошлого и настоящего, она жаждала, чтобы все так и было на самом деле.
Неожиданно в новой реальности вслед за Чашей всплыли другие «волшебные» предметы: Зеркало и Нож. Гонка за технологиями вышла на следующий виток. Не участвовать во всеобщем безумии было невозможно, находилась тысяча причин, почему артефакты следует отыскать, собрать в единую цепь и воспользоваться их свойствами и силой. Антарктическая Триада стала вопросом выживания. Юрин друг, Володя Грач, сидел взаперти, словно преступник, потому что Солнечный нож никак не находился – а только он мог его спасти от участи, которая хуже смерти. И ведь вслед за Грачом подобная напасть могла коснуться каждого из них и даже всего мира в целом!
Чем все закончится, никто не знал. И никто не гарантировал, что Чаша, Нож и Зеркало были созданы исключительно во имя Добра. Нет и не может быть ничего однозначного. У медали всегда две стороны.
Абсолютное зло внешне смотрится весьма привлекательно. Оно маскируется под здравые, чистые и полезные вещи. Оно завораживает, и его обаянию сложно противостоять, недаром дьявола называют «отцом лжи». А человек – он же любопытен. Когда ему обещают новые технологии, новое знание, новые горизонты, он клюет на наживку. Вот только цель абсолютного зла – разбудить в человеке внутренних демонов. Воля и воспитание держат их в цепях, но стоит ослабить звенья, по глупости или из гордыни отвергнуть осторожность и позволить страсти взять верх, и все, назад дороги нет. Дьявол не упустить своего. Когда рвутся цепи, человек погибает и рождается зверь. Мир попадает в заложники к тем, кто совсем недавно провозглашал битву «за все хорошее и против всего плохого», однако проиграл самое первое сражение за собственную душу.
Громов понимал, что Зеркало, вмурованное в статуэтку «Железного человека», находилось сейчас совсем не в тех руках. Наркоман и его хозяева не имели на артефакт морального права. Но если передать Зеркало Патрисии, справится ли она с ним? Справится ли с ним Вещий Лис и те, кто стоят выше его по положению, или все получится как с «Черным солнцем»?
Юру охватывали мрачные сомнения, когда он думал об этом. Он хотел положить конец противостоянию и, наверное, не отказался бы все вернуть в исходную точку, сделать так, как хочет Патрисия, и не гнаться за недостижимым журавлем в небе. Однако становилось очевидно, что Триада – источник постоянного соблазна. Точку в этой истории поставить будет невозможно…
- Нога опять болит? – спросил Громова Зиновьев, догоняя на повороте. –Хромаешь сильно.
- Нога – это ерунда, есть вещи похуже, - признался Юра.
- И что это?
Он криво усмехнулся, понимая «эпичность» собственных мыслей:
- Решаю вечный вопрос о Добре и Зле. Хочется верить, что мы на правильной стороне и не сделаем хуже, чем есть. Однако победа вполне способна обернуться экзистенциальным поражением.
- Ты свои интеллигентские заморочки брось, - сказал Зиновьев. – Мы все готовимся к своей главной битве с самого рождения, просто для одних она очевидна, а для других не очень, но она все равно состоится, от нее не улизнешь.
- Так я и не отказываюсь. Но размышлять-то об этом не запрещено?
- Не запрещено, но зачем? Есть мы и есть они, все просто.
- Все сложно, Толя, - не согласился Громов. – Скажи откровенно, когда вы летели в Антарктиду, вы ждали обнаружить здесь недостающие «Яману» Зеркало или Кинжал? Вещий Лис давал вам подобные наставления?
- Ну… этот вопрос прорабатывался, но не так чтоб в лоб.
- И что Лис потребовал: добыть артефакты любой ценой?
Выражение лица Зиновьева обрело жесткость:
- Ты струсил что ли?
- Дело не в страхе. Дело в том, что будет потом.
- Нас учили выживать в любых условиях, и мы сумеем выполнить задачу несмотря ни на что. Потом будет наша победа.
- Нет, я про «совсем потом». Когда у нас на руках будет вся Триада и мы овладеем этой силой, как следует поступить?
- Это уже не нам решать.
- Вот это меня и напрягает. Мы – исполнители чужой воли, и от глобальных решений нас тотчас отстранят. Но что если те, кто отдает приказы, окажутся предателями?
- Главное, чтобы предателями не оказались мы, Юра, пережить суд истории легче с чистой совестью.
- Если он будет, этот суд. Если будет кому судить.
- Не стоит забегать вперед. Ты согласен, что «Прозерпине» не стоит доверять инструментов сложнее лопаты?
- Согласен.
- Вот тебе и ответ, - Зиновьев похлопал его дружески ладонью по спине. – А что будет дальше, известно лишь Богу. Если не чувствуешь в себе уверенности, держись во втором эшелоне. Наверное, это и правда не твоя личная битва. Твоя наступит позже, а сегодня мы тебя прикроем.
Добравшись до полигона «Прозерпины», тимуровцы по очереди рассматривали подземный зал с офисными боксами. Площадка оказалась совсем узенькой, и они выползали на нее с большой осторожностью.
Охранники нечасто смотрели в их сторону, да и то, скорей, случайно: задирали от скуки голову к высокому каменному своду и бесцельно водили глазами по потолку. Видимо, в этом варианте реальности проход со складом считался заброшенным из-за ненадежности. Многочисленные следы обвалов действительно свидетельствовали о высоком риске, и отряду лазутчиков приходилось передвигаться очень аккуратно.
Проведя разведку, тимуровцы вернулись в коридор, выбрав один из тупиковых ходов, и, подкрепив силы, начали совещаться.
Борецкий сказал, что для начала необходимо продолжить наблюдение в зале и, конечно же, выйти наружу для полноты картины, чтобы оценить активность «Прозерпины» в целом. Салгиреева, Куприна и Маркевича он оставил в пещере, строго-настрого приказав ограничиться внешним осмотром, выявлением слабых мест и составлением расписания охраны. Сам же в сопровождении Зиновьева и Громова отправился на разведку вовне.
Пребывая во власти сомнений, Юра попытался разговорить Борецкого. Если простые солдаты не дают ответа, может, их командир окажется к нему более лоялен? Поэтому, догнав Тимура, он спросил, заходя издалека: