- УМЕЕШЬ БОРОТЬСЯ? – протянул призрак. – ТАК ДАЖЕ ИНТЕРЕСНЕЕ.
«Так вот как это работает!» - осенило Грача.
Он живо вообразил огромный кулак, врезающийся в бледную рожу. Красноглазого как по волшебству отбросило прочь, но ликовать было рано: призрак не проиграл, а всего лишь пропустил первый удар. Мгновенно перегруппировавшись, он превратился в столб смерча, увенчанный пылающими глазами.
- Я СБРОШУ ТЕБЯ В АД! – прорычал он.
Грача подняло и закрутило в воздухе. Секунда – и он оказался на краю обрыва. Под ним шипела и дымилась тягучая красная масса.
Володя понял, что сейчас упадет, но находчиво придумал прочную ограду, помешавшую ему сорваться. Он вцепился в нее руками и согнулся, сопротивляясь натиску беснующего урагана.
В поле его зрения вновь попал странный мост, переброшенный через обрыв. И что-то было в нем такое, знакомое... значимое.
Перед его внутренним взором возникло морщинистое лицо оракула Рамахавали. Ее губы, неторопливо двигаясь, беззвучно произнесли:
- В запретное место ведет невидимая дорога. Пройти ее очень важно. Вы оба видите тени, и ваше место отныне в обоих мирах. Но вы пройдете по мосту душ, соединяющем то, что было, и то, что будет, при условии, что держитесь за руки…
- Милка! - заорал Володя что было сил. – Беги на мост!
- Без тебя не побегу! – сквозь свист ветра долетело до него.
- Не будь дурой! Уходи, пока он занят! Он не может контролировать нас обоих!
«Только бы она послушалась!» - с отчаянием думал он, борясь с ветром и перилами, которые рассыпались под его скрючеными пальцами. Он представил, как Мила бежит по мосту – и Мила побежала.
Красные глаза внезапно оказались прямо перед ним:
- ГДЕ ТВОЕ СЛАБОЕ МЕСТО?
Грач увидел картины из прошлого. Они чередовались, как в калейдоскопе, перетекая одна в другую без всякой связи:
Бой с игиловцами в сирийской деревушке…
…раскаленная пустыня, где он едва не умер от жажды и ран...
…залитое кровью лицо побратима, сраженного вражеской пулей…
…ядовитая змея, готовая напасть...
- ВСЕ НЕ ТО, НЕ ТО! – щурились страшные глаза, и было противно от того, как бесцветные холодные щупальца копались в его мозгу.
- Ну ты и сволочь! – прохрипел Грач, пытаясь защититься от них и не вспоминать.
Увы, на сей раз трюк не удался, он оставался перед Красноглазым открытым, как на ладони.
…Снежная круговерть в Антарктиде и стоны умирающего летчика, доносящиеся из палатки…
...скованная льдом узкоколейка, обрывающаяся в провал…
…Аня, сорвавшаяся с переправы и летящая с криком вниз…
- А вот жену не тронь! – среагировал Грач и запустил прямо в ненавистные глаза ярчайший огненный шар – единственный образ, что пришел на ум. Видимо, всплывший из эпизода какого-то фентезийного фильма.
Красноглазый завыл, мотая башкой. Воображаемый файербол причинил ему боль, и Грач, пользуясь секундным затишьем, рванул от края бездны с такой силой, что никакой ураган не смог уже его догнать.
Отбежав от пропасти, Володя упал, споткнувшись о некстати подвернувшийся камень, но тотчас вскочил, готовый обороняться. Красноглазый ревел оглушительно – так, что едва не лопались барабанные перепонки.
Грач оглянулся в поисках Милы. Та стояла в начале моста, переживая из-за его схватки с призрачным чертом. Он бросился к ней, схватил за руку, и они вместе побежали по мосту.
- Куда? – выдохнула Мила.
- Вперед! – без тени сомнения ответил Грач.
Он почему-то был совершенно уверен, что поступает правильно и мост выведет их на свободу.
- МЫ ЕЩЕ ВСТРЕТИМСЯ! – донеслось им из темного зева пещеры. – И ТЫ УЗНАЕШЬ ПОЧЕМ ФУНТ ЛИХА!
Мост оборвался внезапно: вот ноги касались его – и вот опоры нет.
Милка ахнула, а Грач развернулся в полете, обхватывая ее обеими руками. Он падал спиной вниз, сердце ухнуло в живот, однако Володя знал, что все будет хорошо.
- Возвращаемся! – гаркнул он, заглядывая в зажмуренное лицо Москалевой. – Глаза открой, ну!
И Мила открыла глаза…
Грач отпрянул от нее, выпрямляя спину и разжимая руки. Он стоял на коленях, а перед ним лежала на траве бледная и трясущаяся Москалева. Глаза ее были широко распахнуты, и в них блестели слезы.
- Если сейчас же не разойдетесь, последуют репрессии. Считаю до трех! – кричал за спиной у Грача Соловьев. – Раз!..
Володя прерывисто вздохнул, борясь с остатками тошноты. Грудь его ходила ходуном, мышцы болели. Мила застонала и выгнулась дугой. Грач с трудом сосредоточился, припоминая, какие биоактивные точки следовало нажимать чтобы привести ее в порядок. «Что же я делал с ней в прошлый раз? Так, кажется, вот это сработало…»
- Два! – слышалось позади, но Грач не обращал внимания, уверенный, что Вик справится и стрельбы не будет. У него же была своя забота.
- Ну же, Мила, приди в себя! – Он растер ей ушные раковины, нашел большим пальцем ложбинку в месте крепления нижней челюсти и надавил.
Милка задышала ровней и затихла.
- Майор на проводе! – звонко крикнула Чебышева. – Приказывает всем опустить оружие!
- Ну вот, конфликт исчерпан, - пробормотал Володя, отдуваясь. – Да и мы с тобой молодцы, верно, Милка?
Мила пошевелилась и попыталась спросить, не раскрывая глаз:
- М-мы… выб-брались? От-ту-да...
Он, скорей, догадался, чем разобрал ее сиплое бормотание.
- Конечно! Ты разве сомневалась?
- Где… м-мы?
- Валяемся посреди лагеря и кормим комаров, - Грач прихлопнул впившегося в шею кровососа.
Мила захотела сесть, и он помог ей, а потом помог и встать, поддерживая, чтобы девушка не рухнула обратно от слабости. Ее все еще знатно колотило. Да и его тоже, чего уж там. Он будто пробежал кросс в полной выкладке на сорокоградусной жаре. Сердце готовилось выскочить из горла вместе с остатками непереваренного завтрака.
- Три шага сделать сможешь? Сядем нормально…
Грач довел девушку до ближайшего стула (который пришлось поднять, разложить и смахнуть с него грязь, нападавшую, видимо, во время взрыва). Сам он повалился прямо на землю и наконец-то почувствовал себя в безопасности. Красноглазый неплохо так нагнал на него жути. Вся их битва, занявшая в реальности доли секунды, крутилась перед глазами, но эмоции потихоньку отступали, замещаясь на толику заслуженной эйфории.
- Вот же дьявол! – проговорил Грач с изумленным восхищением. – Но мы тебя уделали, сволочь такую. Ты крутой, а мы – круче!
- Вова, ты тоже его видел? – очень тихо и очень осторожно спросила Мила. – Мы правда побывали в подземном царстве? Или это дурацкий сон…
Володя откашлялся, схватившись при этом рукой за грудь – ребра болели, словно били его не призрачные, сотканные из тумана руки, а увесистые плотные дубинки.
- Все это не совсем по-настоящему, - начал он. – Не может на свете существовать такое.
Милы шмыгнула носом:
- Подземелье под вулканом, может, и не существует, но этот тип… я, кажется, его знаю. Это он посылал меня сегодня в храм.
- В храм?! Молиться что ли?
- Нет, в тот, заброшенный. Мадагаскарский...
Мила пересказала ему разговор с Аделью, сбиваясь и несколько раз подчеркнув, что сразу, едва увидела Красноглазого, поняла кто перед ней.
- Это существо притворяется Павлом, но на самом деле это демон. Настоящий. Он учит Адель управлять животными и людьми на расстоянии. И это он устроил взрыв, в котором предсказуемо обвинили меня.
- Это не демон, а телепат, которого использует «Прозерпина», - возразил Грач, вспоминая вчерашние откровения Демидова-Ланского.
- Прозерпина – это я! – Мила снова всхлипнула. – Понимаешь, это я!
- Не понимаю. Ты же наша, ты с нами!
- Прозерпина – супруга владыки подземного царства. Из римской мифологии. Она выступала покровительницей весны и процветания, но Плутон похитил ее и сделал царицей мертвых. Мать ее, богиня Церера, нажаловалась Юпитеру, и тот велел, чтобы часть времени Прозерпина проводила в подземном царстве у мужа, а часть на земле у матери.
- И что? – скептично отозвался Грач. – Извини, но ни в жизнь не поверю, что мы имели дело с мифическим Плутоном, владыкой мертвых. Плутон и прочий Аид – это сказочки.